Рисунок с уменьшением на тридцать лет

«Первый дождь последний снег смывает…»

Первый дождь последний снег смывает —

пышные сугробы вмиг съедает.
Дождь последний – осени дитя
первым снегом станет вдруг шутя.

Дождь и снег. Они за первородство

не устанут никогда бороться,
предъявлять в немыслимой красе
Господу свои наряды все.

Серые пузырчатые лужи.

Белые сверкающие стужи.
Громкий клекот бесконечных струй.
Тихий звук окоченелых струн.

Час пробьет, и дождь на снег меняет,

день придет, и снег дождем смывает
Отче всемогущая рука.
Да пребудет так во все века.

Март

Какою некрасивою распутицей

явилась нам предтеча красоты:
промозглый снег с дождем и злобой крутится,
поджали псы продрогшие хвосты,

взирая с бесконечной безысходностью

на серую замызганную близь,
и бремя неизбывной беспородности
их повергает в положенье риз.

Что за напасть? Какая злая силища

так затопила грязью отчий край?
То от щедрот небес дано чистилище —
природе предварить дорогу в рай,

чтобы грехи своей отжившей давности

смыть, соскрести и сплавить не спеша.
И устремится от греха бездарности
подальше обновленная душа.

Ворвется, и сподобится, и сбудется,

и власти света выхватит бразды…
Какою некрасивою распутицей
Явилась нам предтеча красоты.

«Дым коромыслом… Разве коромыслом…»

Дым коромыслом… Разве коромыслом

встает струя над черепицей дома?
Каким таким глубоким вечным смыслом
исполнена родная идиома?

Когда буянство духа, тела, мысли

становится неправедным недугом,
невинная кривая коромысла
здесь тоже ни при чем ни сном, ни духом.

По-над полями дым и над оврагом —

сжигают травы прошлого сезона.
Дым движется безмолвствующим магом
и коромысла нету в нем фасона.

Магические нашей жизни числа

сдувает быстро друг за другом ветром…
Идет навстречу баба с коромыслом.
Как много мысли, много смысла в этом.

«Среди ликующей весны…»

Среди ликующей весны,

что с нетерпеньем ждем,
вдруг ни одной кругом версты,
не смоченной дождем.

И заперты в холодной тьме

закат, восход, заря,
как будто зимушке-зиме
рукой махали зря.

Соловушки, оторопев,

воды набрали в рот,
и листья, в почках замерев,
замедлили исход…

Но все же подозренье есть:

должна природа-мать
знать, что пора бы знать и честь
и чуть тепла поддать.

Падет вечерняя роса,

и будет лес густой,
и засияют небеса
небесной красотой.