Рисунок с уменьшением на тридцать лет

Вчера утром ненадолго, всего на двенадцать дней, я поселилась в этой усадьбе старинного княжеского рода, чтобы глотнуть свежего воздуха, побыть в одиночестве, подкачать энергии, поработать в чистой комнате, которую так легко содержать в порядке. Как и в первый приезд, сразу с дороги впала в истерику умиления от классической архитектуры, ведущего к пруду, свежего в любой сезон партера, сомкнутых безлистных крон вековых аллей, загадочных лесных далей, – и так набегалась перед обедом, что после него уснула, хотя не люблю спать днем. Проснулась во тьме и тишине, из форточки в комнату струились темно-синяя мгла, ароматные запахи не то ранней весны, не то поздней осени, флюиды не то прошедшей, не то будущей жизни; под окном пробежал зверь – не то собака, не то волк; в темном парке, словно в дремучем лесу, кто-то стонал и ухал – не то сова, не то шакал. Омываемая, обтекаемая свежестью, я спустилась к пруду и прислушалась к звукам; в воде что-то плескалось – то ли из проруби выпрыгивала ночная рыба, то ли мальчишки кидали в полынью камни. На другом берегу, казавшемся очень дальним, горели маленькие деревенские окна, и от этой картины я совсем растаяла – то ли я есть, то ли меня нет.

За два сумеречных часа между сном и ужином я прожила целую жизнь – ту, за которой сюда ехала («за туманом»). Пропитанная чистым воздухом, приобщенная к многосложным тайнам вечера, – явилась к ужину. Дама, с которой мы познакомились еще за обедом, представившись короткими именами без отчеств и фамилий, уже лакомилась морковью в белом соусе. Вместо принятого здесь и нелюбимого мной «приятного аппетита» я сделала поклон головой и села на свое место; из любопытства к людским характерам и в ожидании своей порции принялась исподволь наблюдать за соседкой. Моложава, миловидна; не самоуверенна, но уверена в себе; четкие, ловкие движения; модная стрижка, прекрасная фигура; спортивный стиль одежды – брюки, свитер; приветлива, но пустопорожней болтовни избегает, что мне очень по вкусу; женственна, но и деловита.

– Ну, с погодой нам, кажется, повезло, – сказала Лена, выгребая из квадратной фарфоровой салатницы остатки соуса.

– Да, не сглазить бы, – ответила я, приступая к такому же блюду, принесенному официанткой. После моркови на столе возник ли тефтели с макаронами и кружочками огурчика.

– Ну вот, – сказала я с притворным огорчением, – макароны…

– Здесь надо все есть, – правильно поняв ход моих мыслей, сказала Лена.

– Не уверена…

– Можно, можно…

В этот момент она кивнула кому-то, и я не меньше Апостолов, явившихся свидетелями Преображения Господня, была поражена сиянием соседки – большие серые глаза стали лукавыми, щеки – розовыми, тефтелька замерла за щекой. Я зыркнула в направлении ее улыбки, чтобы проверить свою догадку – так и есть, мужчина. Знакомое лицо, известная личность, не бог весть какой писатель, но как мужской экземпляр – неплох. «Еще реагирует, да как», – поду мала я с радостью за нее.

Лена быстро допила чай, пожелала мне «приятного аппетита» и удалилась бодрой походкой. Я же, погуляв вокруг корпуса, который когда-то был усыпальницей и где теперь денно и нощно кипели котлы для питания творцов и иже с ними, вернулась в свой «дворец», легла в удобную, но очень расшатанную кровать и, читая, разнежилась. Тишину нарушали завыванья в трубах отопления и канализации; почему во всех санаториях и домах отдыха так неистовствуют сантехнические системы? Несмотря на это, книга вскоре выпала из моих рук…

… Ах, вот оно что… Понятно… Наконец-то я ее встретила. Не то чтобы узнала – возможно ли узнать, если видела человека всего один раз в жизни почти тридцать лет назад? Но почувствовала, что все совпадает…

… Когда жизнь, все дальше и быстрей убегавшая от той ничем не примечательной встречи и обраставшая по дороге опытом, информацией, разочарованиями, несчастьями, иногда – радостями, я изредка и мимоходом натыкалась на эту короткую, смешноватую фамилию, было недосуг, да и не очень-то интересно задуматься– та ли? А потом имя почти стерлось в памяти. Может, та. А может, другая. Может, однофамилица. Да и не все ли равно…

Но истонченная ниточка памяти все же дотянулась до прошлого приезда в эти прекрасные владения, когда я случайно встретила дальнюю знакомую Киру, державшую под мышкой томик рассказов; фамилия автора бросилась мне в глаза, немного расшевелив вялое любопытство, и я кратко поведала Кире, что когда-то повстречала девушку с такой фамилией и, быть может, с этим же именем, и мне интересно, смогу ли я спустя столько лет опознать в авторе ту милую особу, образ которой по непонятной прихоти памяти запечатлелся на всю жизнь.