Рюбецаль

Клаус Филипп Хаас, 1905 г. р., появился на свет в Райхенберге, своего рода столичном городе для судетских немцев. Вскоре семья переехала в Карлсбад, ближе к семейному предприятию, унаследованному Хаасом-старшим. Окончив гимназию с отличными баллами почти по всем предметам, Клаус хотел продолжать учебу только в Германии и не рассматривал для себя иных вариантов, кроме Фрайбергской горной академии. И сам Фрайберг, и Академия, уже тогда явившаяся перед ним во всей несомненности величания alma mater, сразу пришлись ему по душе. Хаасу не хотелось никуда больше отлучаться, если бы не рекомендация провести год в Лейпцигском университете – сидеть на одном месте считалось для целеустремленного студента зазорным.

В Академии он был на хорошем счету у преподавателей и товарищей; его диссертация «Морфология строения, условий залегания и другие особенности геологии коренных месторождений урана в Рудных горах» удостоилась лестных отзывов профессуры. Сам Иоханнес Мадель взял Хааса ассистентом к себе на кафедру, а затем сотрудником в Институт по переработке и добыче полезных ископаемых, который тогда возглавлял.

В 1930 году Хаас женился. За молодой семьей окончательно закрепили квартиру при Академии. Возвращаться в Чехословакию Хаас не собирался. Вскоре сбылась мечта его отца, сторонника Пангерманского союза, о том, чтобы единственный оставшийся у него сын стал когда-нибудь германским подданным.

У Хааса-младшего тоже имелась мечта. Он мечтал принести пользу Германии. Школяр, студент, но для себя уже будущий ученый, Хаас знал, ради чего или кого избрал научное поприще, – ради Германии. Не ради науки, не ради человечества, не ради собственной славы, а лишь ради славы и процветания Германии. Он рос, испытывая чувство долга отечеству, неведомое таким же как он немецким ребятам по ту, по западную сторону Рудных гор. Этот долг был тем священнее, что его отечество ничего не дало ему. Чем недоступнее, находясь хоть и совсем рядом, но буквально за горами, было это отечество, тем весомее был его долг. Земля, на которой он жил, являлась, безусловно, немецкой, безусловно, немецкими являлись Карлсбад, Эгер, Аш, безусловно немецкими – леса на горных склонах и те камни, то есть образцы минералов, которые одержимо собирал Кристиан. Если их отец отказывал чехам в самом праве на государственность и Чехословакии – на существование, то младший сын, пусть в целом не одобряя демарши Судето-немецкой партии, считал предельно достижимым и оптимально справедливым максимальную автономию и даже особый статус немцев как государствообразующей нации наравне с чехами. Заместителя Конрада Хенляйна по партии – Карла Германа Франка – он знал с детства как товарища братьев, а те неплохо знали и Франка-старшего как своего учителя в народной школе. В книжный магазинчик, который Карл открыл через квартал от их дома и где торговал литературой с «фёлькиш»-уклоном, Хаас иногда заходил и обычно что-нибудь покупал, чтобы поддержать бизнес. На уговоры Франка вступить в партию он отвечал, что негоден для политики и принесет больше пользы, оставаясь «сочувствующим».

Судеты были, безусловно, немецкой землей. Но была и Германия, и Хаас знал лишь один способ соединить их – делать ради Германии все, что в его силах.