Ривер Уайлд

Он пристально смотрит на меня. Затем, по всей видимости, замечает присутствие Ривера, и его глазки устремляются на него. Несколько секунд он глядит на Ривера, будто приходит к какому-то решению касательно него. Затем, приняв его, виляет хвостом и обнюхивает ему ноги.

Ривер его игнорирует.

Это меня раздражает.

— Значит, шавка все еще у тебя.

Это раздражает меня еще больше.

— Конечно, Бадди все еще у меня, — делаю акцент на его имени, хотя знаю, что это бессмысленно. Он будет звать его, как хочет.

Поняв, что от Ривера он ничего не получит, Бадди рысцой возвращается в дом.

— Ну... спокойной ночи, — говорю я.

— Зачем ты ко мне пришла?

Я снова вздыхаю. Кажется, рядом с этим парнем я часто так делаю.

— Я уже говорила.

— Я знаю, что ты говорила. Я имею в виду, почему ты просто не позвонила кому-нибудь?

— Кому, например?

Он проводит рукой по своим густым волосам.

— Копам. — Слова звучат тише. — Если кто-то думает, что в доме посторонний, и происходит что-то плохое... Обычно звонят в полицию. А не идут туда на свой страх и риск. С гребаными граблями в качестве единственного оружия.

Я не могу рассказать ему всех причин, по которым не вызвала полицию.

Пожимаю плечами, избегая лжи.

— Видимо… я не подумала.

Его густые брови сходятся у переносицы.

— И никаких других причин?

— А какие еще могут быть причины?

Он отступает из освещенного дверного проема в темноту ночи.

— Никаких.

Засунув руки в карманы джинсов, Ривер направляется к ступенькам.

— Кэрри, — останавливает он меня, когда я закрываю дверь.

Впервые он назвал меня по имени.

И это кажется важным по причине, которую не могу понять.

Я не отвечаю, потому что, такое чувство, что голос меня покинул, но я знаю, он понимает, что я слушаю.

— Спасибо... что пришла.

«Когда никто другой не пришел».

Он не произносит этих слов вслух, но я почему-то знаю, что он хочет сказать.

— Пожалуйста, — говорю я темноте, когда он в ней исчезает.

Кэрри

 

Я не ожидаю увидеть сегодня Ривера. Обычно сосед может не показываться днями или неделями. И полагаю, особенно после событий прошлой ночи, что, возможно, пройдут месяцы, прежде чем я снова его увижу.

До сих пор не могу поверить, что ворвалась в его дом, думая, что на него напали или что-то в этом роде, вела себя, как дубина, унизилась до чертиков, порезала палец о его стол, и все это с садовыми долбаными граблями в руке. Полная дура.

И я определенно не думаю о том, что видела его голым.

Очень голым.

Нет, определенно не думаю об этом сейчас.

Особенно когда он идет прямо ко мне, потому что это жутко и необычно. Жутко, потому что думаю о нем голым. Необычно, потому что он подошел поговорить со мной.

Мы с Бадди стоим на тротуаре перед нашим домом.

Ривер останавливается передо мной. На нем фланелевая рубашка и джинсы. На ногах те же ботинки, что и вчера. На голове шапка, прикрывающая густые волосы.

Сегодня прохладнее — к счастью. На мне длинный, толстый темно-зеленый свитер поверх черных леггинсов и ботинки для прогулок, купленные на днях на распродаже, а вокруг шеи повязан шарф в черно-белую клетку, волосы распущены и живут своей жизнью.

— Рыжая, — говорит он низким, мрачным голосом.

— Ривер, — я улыбаюсь ему.

Он не улыбается в ответ. И больше ничего не говорит.

Просто стоит и смотрит на меня из-под опущенных бровей в своей мрачной, задумчивой манере. Но я замечаю, что в выражении его лица есть что-то еще. Вижу это по его сжатым челюстям и напряженным глазам. Похоже на дискомфорт.

Ему неудобно.

Не знала, что он может испытывать эмоции.

Этот парень без проблем стоял передо мной голым прошлой ночью. И говорил все, что приходило ему в голову. Так что я должна задаться вопросом, отчего он испытывает неловкость.

«Может, это потому, что вчера вечером он тебя поблагодарил», — раздается голос в голове.

Может, и поэтому. Не могу представить, чтобы Ривер привык кого-то за что-то благодарить.

Но он не должен испытывать из-за этого неловкость.

Хочу спросить, так ли это. Убедить, что он не должен из-за этого чувствовать себя не в своей тарелке. Но я не так прямолинейна, как он.

Поэтому вместо этого решаю спросить, чего он хочет — не грубо, конечно, — когда замечаю в его руке свои грабли.

— Это мои? — жестом указываю на грабли.

Он смотрит на грабли в руке, будто только что вспомнил, что они там.

— Ох. Да. — Он прочищает горло. — Нашел их на полу в гостиной. Подумал, тебе они могут понадобиться. Ну, знаешь, в следующий раз, когда решишь совершить еще один взлом с проникновением.

— Смешно. — Я беру у него грабли. — И я больше не собираюсь промышлять взломом с проникновением.

— Вот как?

— Ага.

— Жаль. Самый яркий момент этой недели — увидеть твою пижаму.

Почему-то его слова заставляют меня покраснеть.

«Может, потому, что ты думаешь о том, что, когда ты видела его, на нем не было пижамы».

Я кашляю, прочищая горло, после того как давлюсь собственной слюной.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Да. — Я снова кашляю, стуча по груди.