Роберт Фрипп — От Алого Короля до Искусного Мастера

Четвёртый путь отличается от остальных тем, что основное требование, предъявляемое человеку — это требование понимания. Человек не должен делать ничего, что он не понимает, за исключением экспериментов, проводящихся под наблюдением и руководством учителя. Чем больше будет понимание того, что ты делаешь, тем больше будут результаты усилий. Это фундаментальный принцип четвёртого пути. Результаты работы пропорциональны пониманию работы. В четвёртом пути не требуется «веры»; напротив, любая вера противоположна четвёртому пути. В четвёртом пути человек должен сам убедиться в истинности того, что ему говорят. И пока он не убедился, он не должен ничего делать. (Успенский, 49)

В своей брошюре 1988 г. «Введение в Гитар-Крафт» Фрипп, во всеуслышание называвший себя приверженцем Четвёртого Пути, писал: «В Гитар-Крафте нет ничего обязательного. Человека не просят изменять дорогим ему убеждениям или принимать какие-либо представляемые ему идеи. Наоборот, приветствуется здоровый скептицизм.» (GC Phamplet I)

Четвёртый Путь по самой своей природе предназначен не для всех. Гурджиев говорил, что знание никто специально не скрывает, но большинству людей это просто неинтересно. Мегган Мурхед, бывший руководитель гурджиевской группы в Бостоне, говорил мне о понятии «пяти из двадцати из двадцати» Гурджиева. Только 20 % всех людей когда-либо серьёзно задумываются о высших реальностях; только 20 % из них решают что-либо предпринять в связи с этим, и только 5 % из этих двадцати чего-либо добиваются[11].

Так в чём же состоит эта «работа»? Последователи гурджиевской школы пишут о «работе над собой», и часто употребляют заглавные буквы: «Работа». Гурджиев вновь и вновь настаивал на важности прямой передачи знания от учителя к ученику, и подчёркивал серьёзную опасность попыток учиться упражнениям по книгам или самостоятельно забивать себе голову абстрактными духовными понятиями. Те, кому удалось встретить настоящего учителя, знают чувство присутствия, столь важное во всём этом процессе — учитель есть воплощение того знания, о котором он рассказывает, и в каком-то смысле то, что он говорит, не так уж важно по сравнению с предоставляющейся ученику возможностью наблюдать за тем, что он есть на самом деле. Описания Гурджиева, сделанные теми, кто работал с ним, полны упоминаний о его непринуждённой манере держаться, экономии движений, кошачьей грации, о его почти подавляющем физическом присутствии — а также о непосредственности и грубоватом чувстве юмора. Один из учеников московского круга Гурджиева так описал первую встречу с учителем: «Он посмотрел на меня, и у меня появилось ясное впечатление того, что он как бы взял меня на ладонь и взвесил.» (Взгляды из реального мира, 12)

Хотя знание никто не прячет, попытки поделиться им с посторонними сопряжены с неизбежными трудностями и опасностями. Иисус называл это «метать жемчуг перед свиньями.» Гурджиев говорил, что те, кто изучает его методы, часто оказываются «неспособны правильно передать то, что он говорил в группах. [Ученики] очень скоро начинают понимать из собственного опыта, сколько усилий, времени и объяснений требуется, чтобы правильно понять то, что говорится там. Им становится ясно, что они не могут дать своим друзьям правильное представление о том, чему они сами научились.» (Успенский 223–224) Успенский рассказывает, что в первоначальной работе с Гурджиевым в Москве и С.-Петербурге ученикам было строго запрещено записывать (не говоря уже о том, чтобы публиковать) что-либо, связанное с Гурджиевым и его идеями; несколько позже Гурджиев смягчил это правило, принимая в качестве учеников многих из тех, кто впоследствии опубликовал отчёты о своём опыте в работе.

Итак, уже достаточно, как мне кажется, втоптав всё это в грязь, я предлагаю вам краткий конспект составных частей работы в группах Гурджиева с точки зрения постороннего.