Робеспьер

Наказания "интриганов" и обеспечения снабжения рынков, однако, может не хватить для восстановления доверия; нужно также, думает Робеспьер, дать народу Декларацию прав, соотносящуюся с актуальными проблемами. В середине апреля он создаёт свой собственный проект. Он редко относился к написанному с такой тщательностью: он работает над ним, переделывает, добавляет статьи, изменяет структуру, совершенствует формулировки. Первая версия, состоящая из тридцати статей, появляется в его "Письмах"; вторая, представленная у Якобинцев, содержит уже тридцать семь и последняя, изложенная в Конвенте, тридцать восемь. Часто текст читался без учёта времени его составления. Он был известен сам по себе, стал знаменитым и воспринимался как памятник истории Республики; в XIX в. хронология его переизданий напоминает хронологию республиканских битв: 1831, 1833, 1848, 1850, 1871… Но для чего он мог служить в 1793 г.? С 17 апреля Конвент рассматривает именно проект Конституционного комитета, и Робеспьер множество раз выступает либо для поддержки формулировки, либо, чтобы предложить её изменение. Он знает, что Собрание не откажется от своего текста, чтобы принять его вариант; его цель находится не здесь.

Несмотря на теоретический масштаб, декларацию Робеспьера следует понимать в контексте времени её разработки. Помимо изложения принципов, отражающих его убеждения в данный момент, автор желает наконец очистить якобинцев и монтаньяров от обвинений, которыми их осыпают; он хочет доказать, что они никогда не проповедовали анархию, раздел земель (аграрный закон) или превосходство столицы. Он также хочет доказать, что он прежде всего думает о народе, что он защищает его права более, чем другие – жирондисты. 24 апреля, поднимаясь на трибуну Конвента, он, к тому же, считает нужным добавить три группы статей к почти уже законченной декларации. Одновременно яростно отвергая равенство имуществ ("химера") и аграрный закон ("призрак, созданный плутами, чтобы напугать дураков"[225]), он повторяет, прежде всего, своё предложение об ограничении права собственности, и заводит его ещё дальше. Собственность, утверждает он, должна покоиться на принципах морали. "Спросите у работорговца, что такое собственность? Он ответит вам, показывая длинный гроб, называемый им кораблем, куда он затолкал и заковал людей, сохранявших еще сходство с живыми: «Вот моя собственность, я ее приобрел по цене столько-то за голову»"[226]. При помощи осуждения торговли и рабства Робеспьер утверждает, что право собственности должно быть, "как и все другие права, ограничено обязанностью уважать права других"[227]. В продолжении своей речи он требует прогрессивного налога и освобождения от налогов для самых бедных, так же, как и провозглашения "обязанностей братства, объединяющих всех людей и все нации"[228].

После того, как его тезисы изложены, оратор читает свой личный проект, куда входят статьи, о которых он только что говорил. Ещё больше, чем текст комитета, он порывает с Декларацией 1789 г., или, скорее, выходит за её пределы. К свободе и равенству он добавляет право на существование, определяемое его десятой статьёй: "Общество обязано обеспечить всех своих членов средствами к существованию, либо предоставлением им работы, либо снабжением средствами к существованию тех, кто не в состоянии работать"[229]. Более того, Робеспьер предлагает "права других", чтобы ограничить собственность. Он предлагает гарантировать суверенитет, позволяющий народу, "когда это ему угодно, сменить свое правительство и отозвать своих уполномоченных"[230], видя народ как сопротивляющуюся силу, когда они нарушают его права. Его декларация заканчивается четырьмя статьями, отсутствующими в её первой версии, которые утверждают единство человеческого рода, необходимость солидарности между народами и отказ от королей: "XXXV. Люди всех стран — братья, и разные народы должны взаимно помогать друг другу по мере своих сил, подобно гражданам одного и того же государства. XXXVI. Тот, кто угнетает какую-либо одну нацию, этим самым объявляет себя врагом всех наций. XXXVII. Те, кто ведет войну против какого-либо народа с целью остановить прогресс свободы и уничтожить права человека, должны быть преследуемы всеми, не как обычные враги, а как убийцы и мятежные разбойники. XXXVIII. Короли, аристократы и тираны, кто бы они ни были, суть рабы, взбунтовавшиеся против суверена земли, каковым является род человеческий, и против всемирного законодателя, каковым является природа"[231].