Робеспьер

В работе нет недостатка. К тому же, нужно компенсировать отсутствие значительной части членов Комитета, посланных в миссии далеко от Парижа, как и многие другие члены Конвента. Кутон отправляется в свою родную Овернь, Колло д'Эрбуа подавляет лионское восстание, Сен-Жюст и Эро Сешель наблюдают за эльзасской границей, Жанбон Сент-Андре и Приёр из Марны инспектируют Бретань… Таким образом, в октябре сто сорок представителей находятся в армиях и департаментах, чтобы наладить или восстановить доверительные отношения с Парижем, следить за верностью генералов и администраторов, исполнением законов, усилением обороны. Брат самого Робеспьера был послан на Юг, а его старший брат внимательно следит за его усилиями, чтобы воодушевить Итальянскую армию и восстановить порядок в волнующемся Провансе.

И всё же, Робеспьер далёк от того, чтобы быть самым активным в комитете; Карно, Барер, Приёр из Кот-д'Ор и Ленде более усердны в этом и составляют больше постановлений. Но он занимает здесь особое место. Он обязан этому своей славе, которая несоизмерима со славой его коллег; его имя, начиная с Учредительного собрания, возбуждало такие страсти! Бийо-Варенн свидетельствует: "Когда он пришёл в Комитет общественного спасения, он был уже самым важным существом во Франции. Если бы меня спросили, каким образом он сумел приобрести такое влияние на общественное мнение, я бы ответил, что это было достигнуто путем подчеркивания самых строгих добродетелей, безусловным самопожертвованием, самыми чистыми принципами […]"[272]. Барер также признаёт его харизму, и называет его "титаном Революции". Более того, Робеспьер продолжает оставаться одним из великих ораторов Якобинского клуба, где его моральный авторитет огромен; здесь он весьма регулярно берёт слово: тринадцать раз в сентябре 1793 г., четыре в октябре, тринадцать в ноябре, двадцать в декабре. Его голос слышится у Якобинцев, но также в Собрании, где он чаще высказывается от своего имени, чем от имени Комитета.

Робеспьер считается гораздо большим, чем его "двенадцатая часть власти". Его первые большие доклады ещё усиливают его известность, особенно в международном масштабе, так же, как и его авторитет. По его анализу картины республики, истинной обличительной речи против английской политики, "Чрезвычайные новости" Лейда утверждают, что он со своими сторонниками управляет страной: "Его поведение в Якобинском клубе, забота о том, чтобы он не расточал своих речей, чтобы произвести наибольшее впечатление в интересных случаях, своего рода благоговение, с каким встречают его мнения, всё указывает на то, что он руководит великими операциями, ничего важного не декретируется и не предлагается без его согласия, и что Бареры, Бийо-Варенны, Сен-Жюсты, Жанбоны Сент-Андре только младшие руководители". То, что журналист сгущает краски, здесь неважно. То, что имеет значение, это персонализация власти, которая в Англии, Голландии и других местах закрепляется в прессе и министерских кабинетах. Перевод на множество языков и широкое распространение доклада от 17 ноября (27 брюмера), затем ответа Робеспьера на манифест союзных королей против Республики (5 декабря-15 фримера) упрочивают этот образ.

С первых дней II года для многих наблюдателей именно с призванием Робеспьера "революционное правительство" обретает форму. Однако его принципы и политические выборы разделяют далеко не все.

"Антигражданские сумасбродства"

Осенью 1793 г. война занимает все умы. Нужно её выиграть внутри страны и на границах, чтобы защитить республику, думает Робеспьер. Ему кажется, что усилия приносят свои плоды: объединённые армии отступают, Лион взят (9 октября), вандейская вылазка на севере Луары выдыхается после своего провала перед Гранвилем (13 ноября). Но мир кажется ещё таким далёким… Разве это время открывать новый фронт, спрашивает себя Робеспьер, провоцируя французов, приверженных католицизму? К тому же, разве целесообразно, что республика обвиняет не только "фанатизм", но и всех служителей культа и саму религию? Здесь есть граница, которую он не хочет переходить, так как нести революцию дальше, значило бы убить революцию. Как и весной, когда он долгое время отказывался от применения силы против Жиронды, как в случае с решением по поводу революционных мер сентября, он намерен сопротивляться некоторым лозунгам санкюлотов.