Робин Гуд

Тем временем король распорядился повесить сэра Фалка. Сэр Эмери де Пин, гасконец, который приходился роднёй сэру Джеймсу, выступил вперед и сказал, что сам позаботится о казни. Он забрал пленника и, отведя его на некоторое расстояние, снял с него шлем. Он немедленно увидел, что это был не Фалк. Когда сэру Джеймсу развязали рот, он наконец сумел объяснить, что случилось. Эмери доставил сэра Джеймса обратно к королю и рассказал, что сделал сэр Фалк. Поняв, что его обманули, король пришел в ярость и поклялся, что не станет снимать кольчугу до тех пор, пока не возьмет изменников в плен. Об этой клятве короля Фалк не знал.

Король и его рыцари преследовали отряд Фалка по следам, оставленным их конями, пока не достигли леса, где прятался Фалк. Когда тот увидал их приближение, то некоторое время стоял безутешный, скорбя о своем раненом брате Уильяме. Он подумал, что всё кончено. Уильям же попросил друзей отсечь ему голову и забрать ее с собой, чтобы, приехав, король не сумел опознать труп. Фалк отказался это сделать. Обливаясь горячими слезами, он стал молить Бога о помощи и милосердии. Никто и никогда не видал печали сильнее, чем та, что охватила обоих братьев.

Погоню возглавлял Рэндольф, граф Честерский. Увидев Фицуоренов, он велел своим людям остановиться. Он один поехал упрашивать Фалка, ради Господа Бога, сдаться королю. Рэндольф клялся, что, если Фалк сделает это, ему дадут уехать свободно, и уверял, что в дальнейшем он сможет примириться с королем. Фалк отвечал, что не станет этого делать за всё золото на свете. «Мой дорогой кузен, — отвечал Фалк, — из любви к Господу я молю тебя помочь моему брату, который лежит здесь при смерти. Пообещай, что, когда он умрет, ты позаботишься о том, чтобы тело было погребено, тогда дикие звери его не растерзают. Пожалуйста, сделай то же и для нас, когда мы погибнем. А теперь возвращайся к своему господину королю, служи ему без колебаний и оглядки на тех, кто приходится тебе кровной роднёй. Мы останемся тут и примем судьбу, которая нас ожидает». В печали граф вернулся назад, чтобы присоединиться к своим соратникам. Фалк же стоял на месте, горько плача от жалости к брату, которого он был вынужден бросить на верную смерть. Немногое он мог сделать — только молиться Богу о помощи.

Граф скомандовал атаку, и его люди все разом поскакали вперед. Сам Рэндольф напал на сэра Фалка, но при атаке, во время которой большинство его сподвижников были убиты, потерял коня. Фалк и его братья защищались отчаянно. Сэр Берар де Блуа зашел к нему за спину и, ударив мечом в бок, подумал, что убил его. Однако Фалк повернулся и в ответ хватил нападавшего по левому плечу мечом, который держал обеими руками. Разрубленный до самого сердца и легких, Берар мертвым упал с коня. Но у Фалка так сильно текла кровь, что он припал к шее лошади; меч выпал у него из руки. Весьма опечаленные таким поворотом, Фицуорены бросились на помощь к раненому брату. Джон вспрыгнул на коня позади Фалка и удержал его, чтобы тот не упал. И все они пустились прочь, потому что их отряд был разбит. Король и его люди скакали следом, но не могли их настичь. И так беглецы ехали всю ночь, пока поутру не добрались до того места на побережье, где оставили Мадора-морехода. Когда Фалк пришел в себя, то спросил, где он и не попал ли он в плен. Братья утешили его, как могли, и уложили в постель на корабле. Джон де Рампань перевязал ему раны.

После боя граф Честерский оглядел место сражения. Он увидал, что потерял множество своих людей; при этом он вспомнил недавнюю просьбу Фалка. Поэтому, подойдя к Уильяму Фицуорену, который был при смерти, граф велел отправить его для излечения в ближайшее аббатство, где через некоторое время его и обнаружили. Король тотчас же приказал перенести пленника на носилках в Виндзорский замок, а там его немедля посадили в башню. Король Джон был невероятно зол на графа Честерского за то, что тот скрыл от него свой благородный поступок. «Фалк тоже смертельно ранен, — сказал король, — и, в конце концов, у меня в руках один из его родичей. Прочие Фицуорены также станут моими пленниками — прежде чем успеют спохватиться. Разумеется, всему причиной необыкновенная гордыня — ведь, если бы не она, Фалк был бы до сих пор жив. Пока он жил, на целом свете не было рыцаря лучше, и тем большая потеря — его смерть».