Робинзон Крузо

Два дня спустя мы перевалили через Великую Китайскую стену. Она воздвигнута для охраны страны от кочевых племен, разбойничающих в степи. Проходит стена по холмам, по горам и даже в тех местах, где она, кажется, и вовсе не нужна. Это скалы и пропасти, которые и без того непроходимы. Высотой стена больше, чем четыре человеческих роста, а длиной, слышал я, около тысячи английских миль. Возведенная из обожженной глины, стена эта хороша против конных разбойников, но вряд ли устояла бы против нашей артиллерии.

По эту сторону стены встречались только редкие селения, и повсюду бродили кочевые отряды опасных людей. Вот почему безопаснее путешествовать было не по-отдельности, а большим караваном. В этом я вскоре убедился.

Во время одного из привалов вожатый разрешил нам поохотиться на животных, напоминающих наших баранов. Они дикие и бродят большими стадами по тридцать, а то и пятьдесят голов в поисках пропитания. Бегают они быстро, но вскоре устают и к тому же так глупы, что, убегая, не рассыпаются по степи, а наоборот, сбиваются в кучу.

Нас было человек пятнадцать, и мы так увлеклись преследованием дичи, что не заметили, как оказались перед разбойным отрядом примерно в сорок всадников. Один из них вдруг поднес к губам нечто наподобие рога и затрубил. Звук получился громкий, режущий уши.

Мы растерялись. Но, на счастье, среди нас был один из шотландских купцов, в прошлом наемный стрелок. Он не растерялся, выстроил нас в боевой порядок и велел приготовиться к атаке.

– Знаю я этих разбойников, – сказал он, подбадривая нас. – Стоит им дать отпор, как они обращаются в бегство. Им привычнее нападать на безответных крестьян.

Он оказался прав, едва завидев наставленные на них ружья, всадники, как те глупые бараны, сбились в кучу и пустили в нас кучу стрел. Они так спешили, что ни одна стрела не попала в цель. Зато залп наших ружей сделал прореху в их толпе. Недолго думая, они повернули лошадей и, гикнув, так же быстро исчезли, как появились.

Пересекая эту дикую равнину, мы еще не раз видели издали отряды подобных разорителей крестьянских усадеб. Но, видя наш многочисленный караван, они не решались даже приближаться. Целый месяц мы странствовали по обширным владениям китайского императора. Иногда наш караван останавливался у хорошо укрепленного на случай нападения кочевников большого селения. Там мы покупали или меняли лошадей и верблюдов.

Переправившись через несколько больших рек, мы пересекли две ужасные пустыни (по одной из них мы шли в песках целых шестнадцать дней!) и наконец добрались до границы Московского царства. И первой крепостью, бывшей под властью московского царя, было укрепленное село Аргунское на берегу реки Аргунь. Наступил апрель, но Сибирь, а это была именно она, встретила нас холодами и снежной метелью.

Идол

Путешествуя по московским владениям, мы удивлялись тому, что везде, в самых глухих местах, поставлены были крепости или выстроены города и селения, в которых непременно стояли военные гарнизоны. Иногда это был небольшой отряд, состоящий всего из нескольких солдат и офицера.

Позднее мы убедились, что лишь эти военные были русскими. Остальные обитатели этих поселений оказывались туземцами и язычниками. Они приносили жертвы своим идолам и поклонялись солнцу, луне, звездам и всем небесным светилам.

В одной деревне близ города Нерчинска я был свидетелем их варварского жертвоприношения. Вот подробное описание этого первобытного действа. У околицы деревни на большом пне возвышался грубо высеченный из дерева идол. Голову его трудно описать, ибо она не имела сходства с головой какой-либо земной твари. Уши огромные и торчат над головой, украшенной кривыми рогами. Глаза выпученные и круглые, как два яблока. Нос искривлен, словно бараний рог. Разверстая пасть украшена острыми крючковатыми зубами. Одет идол был в овчинный тулуп, вывернутый шерстью наружу. Голову венчала островерхая, мохнатая шапка. Высотой идол был в два человеческих роста, но без рук и без ног.

Невдалеке у наспех выстроенного шалаша стояли два здоровенных парня с длинными ножами. У ног их лежали связанные бараны, а рядом стоял привязанный к столбу молодой бычок. Это были будущие жертвы. Их привели жители деревни. Крестьян было человек семнадцать. Все они простерлись на земле у подножия идола и молили об исполнении желаний.

– Чам-Чи-Тонгу! Чам-Чи-Тонгу! – повторяли они, как заклинание.

 

Со мной был русский офицер, командир стоявшего здесь гарнизона. Он спокойно наблюдал за этой дикостью. Но мне было не по себе.

– Мне так жаль этих бедных животных, предназначенных на убой, что я готов наехать на проклятого идола и изрубить его в куски! – воскликнул я.

Однако офицер остановил меня.