Робинзон Крузо

– Это было давно, – сказал он. – Еще до того, как сюда прибыл посланный царем военный гарнизон. Рассказывают, что проезжавший в этих краях путешественник так же, как и мы, наблюдал это языческое жертвоприношение. Он не выдержал, кинулся на чудище и свалил его. Дикари за оскорбление их идола поймали его и привязали к голове поднятого чудища. Потом окружили и стали пускать стрелы, пока все тело несчастного не было утыкано ими.

Я почему-то вспомнил давнишнюю встречу на острове с дикарями-людоедами.

– И съели его? – с дрожью в голосе спросил я.

– Нет, – совершенно серьезно ответил этот русский. – Они принесли его в жертву идолу вместо намеченного теленка. Кстати, называют они этого своего божка Чам-Чи-Тонгу.

Его рассказ совершенно охладил мой пыл, и мы удалились.

Тунгусы

Впрочем, не все племена, населяющие Сибирь, так же опасны, как те туземцы. И хотя они тоже язычники, давно сжились с русскими и благожелательны к путешественникам. Я близко познакомился с тунгусами, живущими в Тунгусской области посреди бескрайней снежной пустыни.

Зима здесь длительная и суровая, а потому одеваются тунгусы в оленьи шкуры. Причем и мужская, и женская одежды выглядят совершенно одинаково. Да и лицом они очень похожи. Во всяком случае, я каждый раз ошибался, вежливо обращаясь к даме, вместо которой почти всегда оказывался мужчина, что вызывало веселый смех сопровождавших меня русских офицеров.

Живут тунгусы в заснеженных то ли погребах, то ли землянках. А летом строят из жердей, покрытых шкурами, высокие жилища, очень напоминавшие мне мою островерхую козью шапку.

Так, минуя один сибирский край за другим, мы постепенно приближались к Европе. Вскоре позади оказался Енисейск, стоящий на реке Енисей. По словам московитов, река эта отделяет Азию от Европы. У меня только русские карты, на которых больше пустот, чем освоенных пространств. Но, вернувшись домой, в Англию, я постараюсь достать карту Сибири и проверить, действительно ли мы достигли границы Европы. А пока, проехав обширную почти пустынную снежную равнину, тянущуюся вдоль реки Обь, мы направились в Тобольск, столицу Сибири.

Столица Сибири

До самого Тобольска с нами не приключилось ничего примечательного. Прошло уже семь месяцев с того весеннего дня, как я пересек дальнюю границу Московии. И если весна здесь была такой же студеной, как наша зима, то настоящей зимы я до сей поры еще не видел.

И снова я вспомнил мой милый остров, на котором я чувствовал холод только во время простуды, а огонь зажигал лишь для приготовления пищи. Зато печи в Сибири замечательные. Наши камины дают тепло, пока в них пылают дрова. А печь хранит жар целый день.

К тому же и дома здесь выстроены с учетом невероятных морозов. Толстые бревенчатые стены не пропускают ни воющих стылых ветров, ни цепенящих холодов. Двери закрываются плотно. А окошки маленькие с двойными рамами. Да и находятся они под самой крышей, чтобы их не заметало снегом даже в самые метельные дни. Пища тоже дарит силы и тепло. Главным образом, это вяленое оленье мясо, мороженая или вяленая рыба и хороший отлично выпеченный хлеб. Всю провизию они заготавливают заранее, летом.

У меня, кстати, был изрядный запас китайского чая, и я щедро угощал им своих русских гостей.

В Сибири мне пришлось закутываться в меха с головой и носить тяжелую, до пят шубу. Я чувствовал себя неповоротливым истуканом. А морозы долгой и суровой зимы таковы, что, выходя на улицу, я укрывал лицо, как маской, меховым башлыком с тремя отверстиями – для глаз и для дыхания. И все же чаще всего погода стояла ясная, а снег был таким слепяще белым и искристым, что и ночью тьма не могла поглотить весь свет.

В Тобольске я не по своей воле задержался надолго. Отсюда я собирался добраться до моря и сесть на корабль, направлявшийся в Англию или Голландию. Но в это время года и Балтийское, и Белое моря замерзают. Вот я и решил перезимовать в Тобольске, а по весне отправиться до Архангельска, где и найти подходящий корабль.

Впрочем, скучать мне не пришлось. Оказалось, что в Тобольск московский царь ссылает провинившихся перед ним высоких дворян. Потому он просто полон знати, князей, военных и придворных. Тут я познакомился со знаменитым князем Голицыным и старым воеводой Ростовским, которые уже не один год ждали помилования от царя. Со многими из этих высокообразованных аристократов я не без удовольствия проводил долгие зимние вечера в этой северной стране, находящейся невдалеке от Ледовитого океана.

Ссыльный князь

Особенно я подружился с неким ссыльным князем. Этот милый господин, даже здесь, в глуши, всегда был одет в щегольской камзол. Голову его неизменно украшал напудренный парик, а шея была всегда повязана отменно выглаженным шелковым платком.

В прошлом он, кажется, был царским министром, попавшим в опалу. Во всяком случае, он любил поговорить об устройстве Московского царства и его величии.

Сидя в теплом бревенчатом доме у пышущей жаром печи и при щедро освещавших комнату сальных свечах, мы вели длинные, задушевные беседы.