Робинзон Крузо

– Если твой Бог далеко, выше солнца, и все-таки его слышать все люди, значит, он гораздо больше и сильнее Бенамуки. Наши поднимаются в горы, где Бенамуки живет, и только там он их слышать. Из моей хижины – нет.

– А ты ходил в горы, разговаривал с ним? – спросил я.

– Нет. – Пятница покачал головой. – Молодые никогда не ходят, только старые. Мы их звать увокеки. Они подниматься на высокую гору и говорить с Бенамуки – как сейчас Пятница с господином, – а потом нести нам его слова.

Мне стало ясно, что мой ученик говорит об индейских жрецах. Я даже не пытался его переубедить – обман и невежество еще и по сей день распространены не только среди язычников, но и в христианском мире…

Самой сложной для нас стала тема нечистой силы.

Я видел, что Пятница меня не понимает: он по врожденной доброте своей никак не мог согласиться с тем, что существует сила, которая стремится не только погубить человека, но и заставить его самого совершать дурные поступки. Мои объяснения о происхождении злого духа, его кознях, уловках и ненависти, о слабости человека и поклонении дьяволу, который принимает тысячи личин, были пустым звуком.

– Господин сказал, что Бог сильный и могучий? – Пятница вопросительно посмотрел на меня. – Так? Сильнее дьявол?

Я энергично закивал в ответ, заранее зная, о чем он сейчас поведет речь.

– Раз Бог больше злого духа, – продолжал Пятница, – почему он не убить дьявол, чтобы зла не было совсем?!

Он требовательно ждал ответа, и мне ничего не оставалось, как самыми простыми словами объяснить, что дьявол будет наказан в день Страшного суда, сгорит в вечном огне… Но моего дикаря эти слова лишь раззадорили. Он отмахнулся от меня, как от докучливой мухи, и возмущенно воскликнул:

– Зачем так долго ждать? Почему не сегодня? Пятница не хочет ждать!

– У меня нет ответа на это твое «почему», – в конце концов разозлился я. – Ты лучше спроси, почему мы оба до сих пор живы? Ведь мы тоже грешим и огорчаем Бога, а он терпит и даже прощает…

Пятница задумался, затем вскочил и начал расхаживать вокруг меня, беспрерывно повторяя: «Хорошо, хорошо, это хорошо. Бог простит всех злых. Надо покаяться…»

Я смотрел на него, недоумевая, пока окончательно не понял, что мой индеец, будучи чистой, наивной и в то же время глубокой натурой, сам во всем разберется, сам придет к Богу, полюбит Христа и возненавидит врага рода человеческого. Мне оставалось только горячо молиться о душе моего чудесного товарища и помощника во всех моих делах – нынешних и будущих…

Прошло три года. Беседуя с Пятницей и читая ему Библию, я многому учился и сам; то, чего я раньше не знал или не понимал, открылось мне во всей своей полноте. Я не ведаю, смог ли я полностью изменить натуру моего дикаря, но сам я ежедневно благодарил Бога за то, что он послал мне такого товарища. Я больше не был одинок, жизнь моя стала полнее и радостнее. Эти три года я прожил вместе с Пятницей в душевном мире и счастье, если, конечно, есть еще на земле полное счастье. «Как хорошо было бы, – часто думал я, мечтая, – вернуться вместе с ним в Англию. Со мной рядом всегда был бы преданный и любящий друг, на которого можно положиться».

Мой Пятница постепенно становился добрым христианином, даже лучшим, чем я. Он был искреннее, моложе, над ним не висел груз прошлого…

Со временем он стал гораздо свободнее говорить по-английски, хоть и коверкал по-прежнему некоторые сложные слова, а фразы строил на туземный манер. Зато понимал он теперь практически все. В дождливые дни я рассказывал ему о своих приключениях, и он слушал меня завороженно, как ребенок слушает старую сказку. Особенно Пятница интересовался подробностями моей жизни на острове в первые годы после кораблекрушения. О своих бедах и страданиях я не говорил; мне хотелось дать понять этому еще совсем молодому человеку, что ни при каких обстоятельствах не нужно отчаиваться. Рассказывал я и о том, чему научился здесь.

Я открыл моему любознательному приятелю тайну пороха и научил его стрелять из ружья. Я подарил ему стальной нож, к которому он относился трепетно и бережно, и сделал портупею из кожи, наподобие тех, что носят английские охотники на крупную дичь, только вместо охотничьего тесака приспособил к портупее топорик, остро заточив лезвие. Топорик мог служить не только инструментом в повседневной работе, но и боевым оружием. А меткостью, ловкостью и силой мой приятель обладал, я думаю, в большей мере, чем любой из его туземных сородичей.

Глава 38 Белые люди

Трудно было найти более благодарного слушателя, чем Пятница.

Я поведал ему о различных странах Европы, в особенности подробно о моей родине – Англии. Описал государственное устройство, наши законы и обычаи, характер англичан, их привычки, объяснил, как мы совершаем богослужение. Пятница с живым интересом слушал о том, как мы ведем торговлю с другими народами, плавая по морям на торговых судах.