Робинзоны Вселенной

Он снова скрылся в палатке. А через несколько секунд появился, держа в руках охапку цветных картинок.

Одну из них он протянул Авери.

— Держи вот эту, старина. Coitus exoticus. Как, черт возьми, они ухитрились встать в эту позу?

Авери решил остаться беспечным.

— Есть только два возможных ответа. Они это делают с помощью зеркал. Или же это результат пластической операции.

— Совсем неплохо, шкипер, — хмыкнул Том. — Подыграем старому дураку, так? Делаем вид, будто ничего не случилось, и все такое прочее…

Повернувшись к Барбаре, он сунул ей другую фотографию.

— Оцени–ка художественные достоинства этого экземпляра, красавица ты моя. Coitus suntheticus. Оружие, милая леди, здесь из первоклассного тика.

— Том, — спокойно отозвалась Барбара. — Что ты, черт возьми, хочешь нам доказать?

— Ага! — радостно воскликнул Том. — Прекрасный вопрос. Теперь я вижу, что сегодня здесь собралась взрослая и очень серьезная аудитория. Что я хочу доказать? И правда, что? Дорогая леди, мне нечего доказывать. Все fait accompli. Том, впавший в детство тип, наконец разоблачен. И вот перед вами стоит Томас Саттон, эсквайр. Стоит перед вами и что–то мычит, и страдает психиатрическим поносом.

— Том, дорогой, перестань, — заплакала Мэри. — Перестань, пожалуйста. Ты нам нужен… Очень нужен.

Рыдания наполовину заглушили ее слова. Но эффект получился поистине волшебный.

— Кажется мне, я слышу голос дамы, попавшей в беду, — начал Том и вдруг замолк.

Он растерянно заморгал, закачался, чуть не упав в костер, и с размаху уселся рядом с Мэри.

— Что ты сказала? Мэри, что ты сказала?

— Не надо так, — хлюпала Мэри. — Не мучай себя, пожалуйста… Мы не можем без тебя… Вы с Ричардом… Вы должны…

Том обнял Мэри за плечо. В этот миг он казался на удивление трезвым.

— Ты сказала: Том, дорогой… Это очень мило с твоей стороны, но совсем не обязательно. Это вовсе не должно что–либо значить. Мэри, ты должна это понимать. Это вовсе не должно что–либо значить. Но то, что ты можешь сказать: Том, дорогой… После того… Никто никогда раньше не говорил: Том, дорогой… Наверно, моя мать. И больше никто… Не плачь, Мэри. Мне нужно, чтобы во мне нуждались. Мне это было нужно много–много лет.

Авери хотелось провалиться сквозь землю. Барбаре тоже. Они присутствовали при чем–то слишком остром, слишком болезненном, слишком личном для такой большой компании. Но они ничего не могли поделать, не могли никуда уйти. Они могли только сидеть и слушать.

И вдруг Том схватил в охапку фотографии и картинки и с размаху швырнул в огонь.

— Жертва всесожжения богине бессильных гормонов! — закричал он. Прощание англичанина с бесстыдством!

Он захохотал и — чудо из чудес — его смех звучал действительно весело.

— Господи, сколько бы эта коллекция стоила на Нижней Четвертой улице!

— Ты подал нам всем пример, — заявила Мэри, вытирая заплаканные глаза. — Я при всех отказываюсь от шоколада и моей тряпичной куклы.

— Вы такие волевые, — захихикала Барбара. — Разбойники, вы куда сильнее меня. Можно мне еще хоть немного попользоваться моим костылем? Мне без виски никуда.

— Вы находитесь в штаб–квартире Лиги Борьбы за Моральную Чистоту, торжественно объявил Том. Он икнул. — Приказом герр капитана Ричарда, самого благородного из нас и не имеющего слабостей, вы впредь будете ограничиваться тремя порциями виски в день.

— Но ведь Авери тоже не без изъяна, — улыбнулась Барбара. — И его слабость — самая страшная из всех.

— И в чем же моя ахиллесова пята? — поднял бровь Авери.

— Воспоминания, — ответила Барбара, кладя руку ему на колено. Слишком много воспоминаний.

Авери подумал о Кристине. А потом подумал о смертельном холоде долгих лет после ее смерти. Может, Барбара и права. Может, бывают воспоминания, которые становятся пороком. Может, это как–то связано с пьедесталами и совершенством… и горькой, одинокой радостью сотворения образа слишком прекрасного, чтобы оказаться правдой. Он пытался быть честным… но что толку в честности, когда ищешь подходящий предлог для оправдания поражения. Может, Барбара более права, чем она думает.

— В общем, все детки Бога имеют свои недостатки, — непринужденно сказал он. — Похоже, нам придется некоторые из них превратить в достоинства… А единственные стоящие достоинства в этом мире те, что способствуют нашему выживанию.

13

Ночь прошла спокойно. Дежурили они по двое — сперва Барбара с Авери, потом Том и Мэри. И еще одно новшество, неожиданное, но всеми молчаливо одобренное. Спать они отправились тоже парами. Не любовники, нет. Даже не мужчина и женщина. Почти как усталые дети, в поисках утешения тесно прижимающиеся друг к другу.

Прецедент создали Том и Мэри. Авери сказал им, что они могут часика три соснуть, прежде чем настанет их черед заступать на дежурство.

— Жаль, — сказал Том, глядя на Мэри. — Мы только–только познакомились… Ну, ладно, это, наверно, может обождать и до завтра.

— Совсем не обязательно, — неожиданно заявила Мэри. — Хорошей стороной нашего положения является то, что мы совсем не обязаны придерживаться всяких глупых правил приличия.

— Да будет доверие между ворами… — Том протянул Мэри руку. Готова?