«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории

И королева мрака

Воскликнула, скорбя:
«О юный мой убийца,
Ждет завтра смерть тебя!»

А. Хаусмен. Ее исчезли чары.

Перевод Г. Бена

В первый день ежегодного карнавала, который проводился в последний год жизни Сэма Рида, тот сидел за столиком и разговаривал о любви и деньгах с девушкой в розовом бархате. Было, вероятно, около полудня, потому что тусклый свет пробивался сквозь Мелководное море и заполнял огромный купол башни. Но все часы останавливались на трое суток карнавала, чтобы никто никуда не спешил.

У того, кто не привык с детства к такому явлению, как карусельное кафе, движение города вызывало бы тошноту. Под негромкую музыку зал медленно вращался внутри прозрачной цилиндрической стены. Столики тоже кружились вокруг своей оси вместе со стульями. За мягким облаком девичьих волос Сэм видел всю башню, проходящую внизу торжественным парадом.

Цветной дым проплывал мимо них длинной ажурной лентой. Сэм ощутил на лице крошечные капли благоухающей влаги. Он отогнал дым раздраженным мановением руки и посмотрел на девушку:

– Итак?

Девушка улыбнулась и склонилась над узкой двурогой лирой, украшенной цветными лентами. У нее были нежные голубые глаза, затененные такими густыми и длинными ресницами, что иногда казались черными.

– Мне выступать через минуту, – сообщила она. – Я отвечу позже.

– Отвечай сейчас, – сказал Сэм не грубо, как он обычно разговаривал с женщинами, но жестко.

Дорогая квартира в верхней части респектабельной башни пустовала, и Сэм считал, что девушка может стать там очередной жиличкой. И возможно, постоянной. Что-то беспокоило его, когда он думал о Розат. Ему не нравилось, что женщина способна вызвать у него такую сильную привязанность.

Розат улыбнулась. У нее был маленький мягкий рот и темные волосы; коротко подстриженные, они окружали голову туманным ореолом. Бывало, выражение ее лица вдруг становилось насмешливым. В васильковых глазах угадывался недюжинный интеллект, а пела она голосом бархатным, как ее розовое платье. Приятный трепет этого голоса щекотал слушателям нервы.

Сэм Рид побаивался ее. Но он не был бы самим собой, если бы не ринулся в эту западню. Он привык встречать опасность лицом к лицу, а потому решил: если невозможно изгнать из мыслей это бархатное создание, то нужно пресытиться им. И как можно скорее.

Розат задумчиво коснулась струны:

– Я слышала сегодня утром кое-что интересное. Джим Шеффилд больше тебя не жалует. Это правда?

Сэм бесстрастно проговорил:

– Я задал вопрос.

– Я тоже.

– Хорошо. Насчет Джима правда. Я завещаю тебе мой годовой доход на случай, если он доберется до меня первым. Тебя именно это заботит?

Она вспыхнула и так дернула струну, что та исчезла в яростной вибрации.

– Сэм Рид, за такое дают пощечину! Ты же знаешь, что я могу заработать на жизнь.

Сэм вздохнул. Она действительно могла заработать, и это делало разговор особенно трудным.

Розат популярная певица. Если она согласится жить с Сэмом, то не из-за денег. И это тоже делает ее опасной для его душевного спокойствия.

Медленный ритм музыки соответствовал медленным поворотам комнаты. А когда мелодия зазвучала громче, заставив дрожать все ароматные струйки в зале, Розат встала и прижала к бедру узкую, высокую лиру.

– Это меня, – сказала она. – Я подумаю, Сэм. Дай мне несколько дней… Я могу оказаться совсем не подходящей для тебя.

– Не сомневаюсь в этом. Иди, пой свою песню. Увидимся после карнавала, но не ради ответа. Я знаю ответ: ты будешь со мной.

Она рассмеялась и отошла, на ходу трогая струны и напевая. Вслед ей оборачивались восхищенные лица.

Он встал и покинул вращающийся зал, провожаемый бархатными трелями: Розат пела ламентацию по мифической Женевьев[62]. Ни одной фальшивой ноты. Она блестяще преодолевала трудные бемоли, которые придавали старинной балладе минорную жалостливость.

«О Женевьев, о милая, приходят дни, уходят дни…» – выводила Розат, глядя на уходящего Сэма.

Допев, она быстро прошла в свою уборную и набрала на коммуникаторе номер Шеффилда.

– Слушай, Джим, – быстро заговорила девушка, когда на экране появилось его смуглое хмурое лицо, – я только что разговаривала с Сэмом…

Если бы Сэм это услышал, то, вероятно, убил бы ее на месте. Но он, конечно же, не слышал. Когда шел этот разговор, произошло нечто важное, резко изменившее курс его жизни.