Родери

– На угощение я и не надеялся, – озорно улыбается Даллор. – Откроете портал?

***

В этот раз роскошный особняк встречает нас тишиной и полутьмой. Солнце начинает садиться, нижние этажи захватывают ранние зимние сумерки. Освещены лишь главный холл и центральная лестница, по которой поднимаемся в гостиную.

Хоть мы и не опаздываем, все уже собрались и ждут представителя банка. Почему Сарьэн хранил завещание там, а не у юриста, объяснимо: одного человека можно подкупить, обмануть же систему безопасности банковских сейфов – сложнее. А старик предпочитал мотать нервы деткам неизвестностью: вдруг он и впрямь оставит половину питомнику горртов?

Нас с Даллором встречают настороженными, если не сказать, испуганными взглядами. Представители Короны, расследующие убийство, и так нежеланные гости, а у этой семейки слишком очевидные мотивы, да и подозревают они друг друга не без повода. Только приступив, мы уже столкнулись с враньём, а сколько всего откроется нам до окончания следствия – одному Всевышнему известно.

Олийша в нетерпении меряет комнату мелкими шажками. Несмотря на смерть «дорогого дедушки», она ярко накрашена, словно собралась на бал или в театр, а её облегающее платье кроме чёрного цвета ничем не напоминает о трауре. К моему спутнику девица подскакивает с проворством охотящейся кошки, и таким же голодным блеском горят её глаза:

– Господин Кэлэйн! Есть ли успехи в расследовании?

Что он ответит? Ведь сегодня перед ним не просто свидетельница или подозреваемая – наследница четырёх миллионов. Женившись на ней, можно спокойно оставить службу и жить в своё удовольствие. Причём не в провинциальном Брэгворде, а в Эрносе или любом другом престижном городе Лэргалла.

– Когда мы поймаем убийцу, вас известят, госпожа Сарьэн.

Сухой, официальный тон. Кивок на грани приличия. Давлю улыбку и проскальзываю в полутень у окна – отсюда удобно наблюдать за присутствующими. Глазами выискиваю Файбэра – друг сидит рядом с отцом, молодым мужчиной болезненного вида с длинными завитыми волосами. Бледное лицо Огюйста Сарьэна хранит презрительное, надменное выражение: чего я никогда не смогу понять, это как у такого отталкивающего человека вырос обаятельный, жизнерадостный сын.

Представитель банка появляется не один: с ним никто иной, как сам господин Сэ́йред Биальд, наш градоначальник. Его присутствие ожидаемо: должна же власть Брэгворда поприветствовать новых первых лиц города. Тёмные глаза господина Биальда оглядывают каждого из Сарьэнов, затем следует глубокий поклон Олийше, такого же удостаиваемся Даллор и я. Более того – мне наш градоначальник умудряется тайком ещё и подмигнуть. Спасибо, на сей раз я нахожусь достаточно далеко от него, чтобы услышать в свой адрес «девочка» или «доченька», совершенно недопустимые по отношению к магу! То, что он втрое старше меня, не означает, что мне нужно его покровительство!

– Господа, мы собрались здесь, чтобы исполнить последнюю волю Винкера Сарьэна…

Хорошо поставленный, звучный голос Биальда заставляет всех присутствующих вздрогнуть. Нервный Байрэс аж подскакивает в своём кресле. Олийша, наоборот, вжимается поглубже.

– Таким образом, состояние господина Винкера составляет сорок миллионов восемьсот тридцать пять тысяч золотых…

Сдавленный вздох кого-то из внуков – кажется, Гурнуша. Старший сын закрывает рот рукой. Жадно вглядываюсь в ли́ца: для всех ли оглашённая огромная сумма неожиданность? Не подаёт признаков волнения лишь Огюйст, но это может объясняться его наигранной холодностью.

– Итак, после продажи принадлежащего господину Винкеру Сарьэну особняка в Брэгворде его долей в указанных выше предприятиях образованная сумма делится на десять равных частей и распределяется поровну между господами Пигроном, Огюйстом, Байрэсом, Олийшей, Сайзеном, Вильеном, Файбэром, Разшеном, Кейлисом и Гурнушем Сарьэн…

Пауза. Чей-то восторженный выдох. И – одновременный гул:

– Ну, дед! Порадовал!

– Дождались!

– А стращал-то!

– Есть на свете справедливость!

– Нет! – резким диссонансом врывается возмущённый вопль Олийши. – Это нечестно! Старый жмот обещал оставить бóльшую часть мне!

Девица вскакивает, в порыве гнева сдвигая кресло, подбегает к Биальду, выхватывает бумагу у него из рук и в ярости рвёт её на части. Обрывки она топчет изящной туфелькой:

– Нет, нет, нет… Столько вынести, унижаться, терпеть… И всё поровну! Ходить, улыбаться, хвалить его проклятые цветы! А он всё поделил!

– Госпожа Сарьэн, – градоначальник слегка растерян, но присутствия духа не теряет, – вам отходит более четырёх миллионов! Задумайтесь! Это колоссальная сумма! Госпожа Сарьэн… остановитесь… Это лишь копия, оригинал находится в банковском сейфе!

– Это подделка! – срывается на визг Олийша. – Гнусный обман!

Я отворачиваюсь к окну. Никогда не понимала женских истерик. Но большее отвращение вызывают родные девицы, наблюдающие за ней со злорадными усмешками. Даже на лице её отца я не вижу участия. Желающих утешить и вовсе не находится. Робкую попытку Файбэра пресекает его отец, хватая сына за руку и не давая подойти к воющей Олийше.