Родери. Королевская ночь

– Речь не об участии, Деньян. План от начала и до конца продуман расчётливым негодяем… Кэлэйн, из нас вы единственный представитель Службы правопорядка. Более того – это ваше расследование. Вам и следует арестовать господина Кинелла. Открывайте портал на Гостиную улицу.

Я поворачиваюсь к Далайну.

– Ты никуда не пойдёшь.

– Разумеется, – грустный вздох. – Я не настолько безрассуден, Лэра, как ты думаешь. Да и риска сейчас меньше – вряд ли Кинелл навешал проклятия на себя или свой особняк. Мы с тобой подождём здесь – ты ведь не бросишь пострадавшего мужа?

Секунду желание самой схватить убийцу борется со здравым смыслом. Мой резерв пуст, толку от меня никакого, и Дал так жалостно смотрит.

– Мы быстро, – утешает меня Кэлэйн. – Господин Рагллор, господин Корэлл?

– Пять минут, – заверяет Вест. – Вон и стульчики господин Скаллош как раз оставил. Посидите, отдохнёте…

– Проваливайте уже, – машет рукой Дал, и мы остаёмся одни в коридоре тюрьмы.

– Иди сюда, – Далайн садится и показывает на свои колени.

Иду. Усаживаюсь и прижимаюсь щекой к щеке.

– Романтика! Ночь, тюрьма… – он обнимает меня.

– Преступники и убийцы в камерах, – подхватываю я.

– Прямо как раньше! А ты помнишь?..

– Как мы первый раз поцеловались? В тюрьме Вэйнро? Конечно!

Наверное, нас поймут немногие. Нет двух более несочетаемых понятий, чем тюрьма и романтика. Для этого надо быть следователем и раскрыть своё первое самостоятельное дело. После чего целоваться до одури в таком же пустом, скучном коридоре и шептать в перерывах между поцелуями: «О помолвке объявим завтра в отделе, а поженимся, когда я стану Главой Службы Правопорядка. Я им стану, Лэра, вот увидишь!»

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я, чтобы окончательно не растаять от воспоминаний.

– Мерзко. Словно отсекли половину чувств. Всё вокруг плоское, картонное, неживое. Постоянно холодно и непривычно разговаривать, не ощущая эмоций собеседника. Счастье, что я давно отучил всех врать, – ироничная усмешка.

– Я могу сопровождать тебя в эти дни, – предлагаю и ожидаю гневной отповеди.

– Если обещаешь не дразнить Рейвуса, я буду только рад, – он притягивает меня сильнее.

На какую-то минуту мне вдруг чётко представляется, как было бы здорово, если бы мы и впрямь остались в Вэйнро. Не было бы завещания Сертуга, Короны, нашей ссоры, Брэгворда…

И Далека.

Не всё в нашей жизни сложилось так, как мы мечтали. Но я ни о чём не жалею. Пока со мною двое дорогих и любимых мужчин – точно.

13

Пять минут, обещанные Вестом, растягиваются на десять, потом на пятнадцать. К нам, нетерпеливо ожидающим в коридоре, присоединяется Нэйрен. И хотя он старательно смотрит в сторону, я пересаживаюсь с колен Далайна на соседний стул. Появление Веста с компанией заставляет нас вскочить.

– Почему так долго? Он сопротивлялся?

– Сопротивлялся – господин Кинелл-старший. Доказывал нам, что «его мальчик» не может быть замешан в чём-либо противозаконном, – за всех отвечает Кэлэйн. – Пришлось вкратце рассказать о порче, поставленной на дом, и проклятиях на госпоже Шеллах.

Юноша в браслетах смотрит на всех с нескрываемой злобой. Вытянутое, породистое лицо, бледная кожа, тоненькие-тоненькие ломаные чёрточки бровей. Благородная кровь. Одет наспех, рубашка застёгнута на две пуговицы из пяти, каштаново-золотистые волосы взлохмачены, яркие губы слишком выделяются на белом лице.

– Я ни в чём не виновен! – выплёвывает он нам в лицо.

Приглядываюсь к его ауре и довольно хмыкаю. Расел Кинелл может сколько угодно отрицать свою причастность – аура обличает лучше тысячи слов. Порчу на дом Шеллах накладывал он. Заклинаний на нём, разумеется, нет. И хотя понимаю, что он не признается, не могу удержаться от вопроса:

– Сколько вы брали за новую личность? Пятьсот тысяч? Миллион? Полтора?

На последней цифре серо-голубые глаза сверкают: я угадала.

– Господин Кинелл, вы надеетесь на то, что доказательства вашей вины только косвенные. Ауры копировала и накладывала Гроулли, убивала за вас Деллин, не сомневаюсь, что не вы рекомендовали девушкам из маленьких городков целителя в Эрносе. Порча и проклятия, пусть и первого уровня, – заключение в Закрытом Городе. Но я, Оллиэйра Валлэйн, госпожа Родери, именем Короны обещаю вам, что добьюсь высшей меры наказания. Найду всех ваших заказчиц, разговорю Гроулли, как до того Деллин. Представлю суду такие улики, что из этой тюрьмы вы выйдете в камеру смертников. Уведите его, Нэйрен.

– Мой отец это так не отставит! – в отчаянном крике страх.

– Милости просим, – холодно бросает Далайн. – Корона охотно выслушает его объяснения, каким образом он протолкнул сына на ответственную должность.

Тюремные охранники словно вырастают из стены – такие же светло-серые и монументальные. Нэйрен сам сопровождает нового заключённого, нам остаётся лишь проводить их взглядом.

– Сознается, – уверенно произносит Кэлэйн. – Повидал я таких… По молодости не понимает, что знатность рода не защищает от всего на свете. Как только до него дойдёт, что законы одинаковы для всех, начнёт говорить, не будешь успевать записывать.