Родина

— Узнаете?

Стеблов всмотрелся в экран… да, похоже, это Леха.

— С коротким автоматом.

— Именно. Этот человек опознан нами, а теперь и вами — как старший лейтенант Алексей Першунов, который теоретически в этот момент находился в чеченском зиндане. Справа от него, садится в машину — Абу Саед. Он представляет пакистанскую разведслужбу и организацию Талибан, что в принципе одно и то же. Талибан — это такой проект пакистанцев, как проект иранцев — организация Хезбалла.

— Я слышал, что Талибан борется с наркопосевами в Афганистане. Если это так — что тут делает Абу Саед.

— Интересный вопрос. Возможно, ответ заключается в том, что троих из участников этой встречи уже нет в живых. Почерк один и тот же — снайперский выстрел с дальнего расстояния. По нашим данным Ага-хан был убит в Афганистане выстрелом с девятисот метров. Не понимаете?

Стеблов пожал плечами.

— Скорее всего, Першунов является ликвидатором Абу Саеда. Здесь он выполняет роль его телохранителя, но лишь для того, чтобы присмотреться к своим потенциальным жертвам. Которых Абу Саед уже приговорил к смерти.

— Но зачем?

— Еще более интересный вопрос. Я полагаю, что Абу Саед — проводил и проводит долгосрочную работу по дестабилизации обстановки на нашем Юге. Наркомафия для него — не помощник, а враг. Почему? Потому что торговля наркотиками — предполагает наличие работы и занятость людей. Кто-то должен выращивать наркотики, кто-то перевозить через границу, долю получают милиция и таможенники, водители… да все. Кто-то охраняет этот бизнес. Часть афганского героина идет в Россию, часть в Западную Европу — а с теми с кем торгуют — не воюют. Потому — Абу Саед делает все, чтобы остановить наркопотоки. В Кабуле и Кандагаре — талибы публично казнят крестьян, которые несмотря на запрет посеяли опиумный мак, а Абу Саед действует здесь, и своими методами. Когда мы в девяносто первом бросили Среднюю Азию на произвол судьбы — люди потеряли работу и возможность честным трудом зарабатывать на хлеб насущный. Но появились контрабандисты и наркомафия, которые дают возможность зарабатывать на жизнь нечестным трудом. Задача Абу Саеда — сделать так, чтобы у людей не осталось и этой возможности, чтобы у людей вообще ничего не осталось. Кроме цепей. Что бывает, когда у людей не остается ничего кроме их цепей — мы все знаем.

— Революция… — сказал Стеблов.

— Исламская революция — поправил Каплунов — и Абу Саед не просто проповедник из мечети. Он профессиональный революционер, который технике и тактике революционной борьбы учился у нас, а идеологию — заменил на агрессивный ислам. Его действия — синтез Корана и Ленина, Троцкого, Кропоткина.

Стеблов вдруг заметил уязвимость в этом человеке. Нет, не в Абу Саеде.

— А вы верите в коммунизм, полковник? — спросил он.

Каплунов снял свои тяжелые очки и начал протирать их.

— Да, верю — спокойно сказал он — и буду верить, пока жив. Мои дед и бабка жили в еврейском местечке в Литве. Когда советская армия уходила — они успели уйти вместе с ней, точнее — их вывезли. Всех, кто решил остаться на родине — загнали в гетто и уничтожили. Это сделали литовцы, не немцы. Соседи приходили и говорили — ты жид, тебе не место на нашей земле и тебе не место среди живых. Если бы СССР не пришел в Литву — я бы не родился. И если бы мои дед и бабка не добрались до Ташкента — Я бы тоже не родился. Поэтому я верю. Я, еврей из КГБ — верю, может, один из последних. И отдаю долг как могу. А вы — верите?

— Нет — сказал Стеблов.

— Почему?

— По многим причинам. Одна из которых — я был в Грозном, полковник. Мы заходили второго января девяносто пятого. Мы не хотели их убивать, знаете, какой приказ дали солдатам? Не ломать лавочки. А они — охотились на нас как на диких зверей. Кто выжил — тот научился охотиться на них. Я — выжил, полковник. Выжил для того, чтобы увидеть рабские зинданы и кастрированных пленных. И тогда я понял, что все что нам говорили — фигня одна. Есть свои. И есть чужие. А все это г…о про братство народов — можете, знаете, куда себе засунуть?

Каплунов снова надел очки.

— Жаль.

— Мне тоже. Но это так.

— Мне нужна помощь. Ваша помощь. Першунова надо остановить.

— Обращайтесь к моему непосредственному начальнику.

— Жаль…

Стеблов встал со своего места.

— Я могу идти?

— Что произошло между вами и Першуновым в Чечне? — спросил Каплунов.

— А знаете, как говорят, полковник — не тронь, чтоб не воняло? Что бы не произошло — это наше дело. И что произойдет — это тоже будет наше дело.

Стеблов бросил руку к голове.

— Честь имею…

Москва. Управление кадров Министерства обороны. 30 января 2000 года

В управлении кадров Министерства обороны — все прошло на удивление легко и просто, хотя и пришлось подождать. Алексей Першунов получил новое удостоверение, сдал сберкнижку, на которую МО должно было перечислить деньги, которые оно задолжало. Конечно, обожмут, не может быть без этого — но…

— Ну, чего? Куда дальше? — спросил Стеблов, когда они вышли на мороз из здания МО.

— Не знаю. Машину вот хочу купить…

— Какую брать будешь?

— Подешевле… шестерку.