Родина

— Хочешь, нормальную устрою и по хорошей цене. Опелек там… возможности есть. Я Надьке устроил…

Стеблов осекся.

— Да, хорошая машина — равнодушно сказал Першунов — только в эксплуатации дорогая, я не потяну. Да и не привык я, брат…

— К хорошему быстро привыкаешь… Может, пообедаем в городе?

— Давай.

* * *

Они зашли в грузинское кафе, недалеко от Лубянки, Стеблова тут хорошо знали, судя по тому, как его встретили. Их провели в отдельный кабинет, Стеблов без меню сделал заказ, сказал — на мой карман. Официант кивнул.

— Знают тут тебя…

— Не только знают, но и кормят бесплатно.

— Интересно.

— Я хозяину помог все семье гражданство получить. И как то раз сюда рэкет заявился. Больше не ходит.

Стеблов подмигнул.

— А я тебя по телеку видел. Поздравляю.

— Зря. Поздравляешь.

— Э… не скажи. В Москве знаешь… если ты засветился на телеке, ты уже величина. А так — ты никто.

— Надежда пусть светится.

Стеблов иронически поднял брови.

— Одна?

— Одна.

— Постой… вы что, разводитесь?

— А черт его знает. Может, и разойдемся…

Першунов сказал это в сердцах… но Стеблов сразу понял, что это — искренне.

— Так, стоп. Тормози. Ты хоть соображаешь?

— Да все я соображаю…

— А Леха… мелкий.

— Сань. Ты мне вот это не говори, хорошо. Я сам со своей жизнью разберусь, окей?

— Да ни хрена ты не разберешься!

…

— У тебя жена есть! И сын! Я тебя, б… с того света ради них вытащил!

— Ну, спасибо.

— Заткнись! И дослушай! У меня нет — ничего. А у тебя — все! Семья у тебя есть! И ты, с…а, себя не жалей! Не надо! Не пойму!

Першунов молча. Потом, когда уже принесли заказ — заговорил.

— Пустое все. Ты понимаешь, Сань, что здесь все — пустое. Все. Люди. Дела. Все ни о чем. Разговоры — ни о чем. Жизнь — тоже ни о чем.

— А в рабстве жизнь — о чем?

— Там пытаешься выжить. Там, по крайней мере, есть какая-то цель. А тут… Надька вот — чем занимается? Людей на телевидении дурит?

— Нормально. Ты знаешь, какая очередь на ее место стоит — людей на телевидении дурить?

— Да знаю я все.

— А что тогда? В чем дело то, Леха?

Алексей начал прихлебывать суп, который им принесли — харчо с говядиной.

— Знаешь… я иногда думаю… а может, они лучше нас.

— Кто они?

— Чеченцы.

— Ты охренел?

— Да нет… Сань, я ведь там четыре года провел. Мы с тобой чеченцев — только через прицел и видели. А я там жил…

— Ты там в рабстве был, мать твою!

— Не перебивай. Я четыре года видел, как они живут. У них все просто. В семье главный — мужчина, в роду — старший, в селении — старики. Все их слушаются. Если что надо решить — на схоже решили, а в семье все старшего слушаются. Они все знают, ради чего живут — чтобы выжить, чтобы выжил их народ. Каждый бизнер — без вопросов отстегивает сколько скажут на общие нужды — на войну, на восстановление. А то что они наших в рабстве держали — так это же мы к ним пришли. С оружием. А кто ответит за тех, кого они похоронили? Ты их кладбища видел? Мы же Градами по городам били, Саш. Градами…

— Ну вот что…

— Скажешь, я не прав?

— Скажу, что быть по морде я тебя не буду. Хотя и надо. Ты не уяснил один важный закон. Они его знают. А вот ты — забыл.

…

— Есть свои. И есть чужие. Чужой — всегда останется чужим. Свой — своим. И никогда по-другому не будет.

…

— Они — чужие. А Надька и Леха — свои. Понял?

Стеблов встал, отодвинул недоеденный суп.

— Поехали…

* * *

— Давай, сюда.

— Куда? — Першунов недоуменно посмотрел на своего друга.

— На крышу! Давай!

Они приехали к гаражам на электричке. Прошли к гаражному кооперативу тем же путем, каким Стеблов за пару дней до этого шел один.

— Настоящие герои всегда идут в обход, так что ли?

— Не до стеба. У меня долги за гараж. Лезь. Теперь вниз… осторожнее. Стой на месте, не ступай никуда! Так…

Стеблов включил свет. Они были в просторном, хотя и низковатом гараже.

— Ну, как?

По центру гаража, на деревянном полу — стояла старая Волга Газ-2410с круглыми фарами и черной, пластиковой обрешеткой радиатора.

— Нравится?

Першунов открыл дверь, сел в машину… провел рукой по рулю.

— У отца была такая…

— Я помню. Так что?

— Не… у меня на нее… денег не хватит.

— Чудак — человек, ты думаешь, сколько она стоит?

…

— Тысяч десять, не больше. Это же старье по нынешним временам. Все сейчас на иномарки пересаживаются, братва — на девяносто девятых гоняет. Бери… не пожалеешь.

— А деньги?

— Долги получишь, отдашь…

— Открой двери…

Стеблов открыл двери гаража, Першунов повернул ключ в замке зажигания — мотор ожил сразу, отозвавшись ровным, безупречным звуком, отдающимся от стен.

— Ты что, движок менял?

— Нет. Просто почти не ездил. По командировкам мотался, потом Тойоту купил. А эта — экспортная, заметь, и пробег всего ничего.

На самом деле, Стеблов немного кривил душой — мотор тут меняли. И почти все остальное — тоже. Машину перебирали в гараже ФСБ — для использования в оперативных целях.

— Отлично…

— Фирма веников не вяжет…