Родительская педагогика

– О любви к человечеству говорить легче, – поучала Мария сына, – чем помочь бабушке Ярине нарубить дров на зиму. Человечество – оно далеко, а бабушка Ярина – рядом, совесть не позволит сомкнуть глаза ночью, если у нее нечем будет топить. Прислушивайся, сын, сердцем к заботам и горестям человеческим.

Прошли годы. Давно окончили школу дети Петра и Галины; четвертый десяток лет педагогического труда разменял я и надеюсь, что в новое солнечное сентябрьское утро буду встречать на школьном пороге внуков Петра и Галины – скоро уже. Каждый день школьной жизни начинается для меня детской радостью. Я вижу в радостных детских глазах восхищение красотой раскрывающегося цветка розы, вижу изумление, удивление ребенка, созерцающего что-то необычное, новое в окружающем мире – удивительное, похожее на фантастическую птицу облако, пеструю бабочку среди листвы… С радостью показывают мне дети подарки мам и пап… Как хорошо, что общество и родители дают детям много радостей. Но при виде радостных, безмятежных детских лиц в мое сердце почему-то закрадывается и тревога.

Вспоминается маленький Андрийко: он тоже был всегда вот таким жизнерадостным, он не был даже капризным, потому что любящее материнское сердце предвидело возможные капризы и предотвращало их в самом зародыше.

Меня тревожит вечный вопрос, который можно назвать альфой и омегой семейного воспитания: как сочетать требовательность и доброту, строгость и ласку, повиновение и свободу в воспитании детей? «В чем же заключается она, мудрость родительской любви?» – этот вопрос прочитал я и в десятках писем отцов и матерей, которые получила редакция после опубликования письма Толи Н. и откликов на него.

Мы подошли к тому замечательному времени, когда ни с чем не сравнимое счастье каждый гражданин нашей страны видит в высшем человеческом творчестве – в повторении самого себя в своих детях, в творении человека, в формировании его разума, чувства, воли, характера, моральной красоты и неповторимой человеческой индивидуальности. Каждый из нас что-то создает для своих соотечественников – хлеб или машину, одежду или космический корабль, новую породу продуктивного скота или симфонию, – но у каждого из нас есть глубоко личное и в то же время глубоко общественное созидание – созидание человека. Как мы воспитываем своих детей, кого мы введем в мир после себя? Что мы оставляем в сердцах своих сыновей, отцы? Задумаемся над этим. Это так же важно, как строительство фабрик и заводов, нефтепроводов и электростанций, – создание Человека.

Мы, отцы и матери, строим коммунистическое общество для счастья наших детей и внуков. Во имя того, чтобы наши дети были счастливыми, мы, в сущности, живем, трудимся, боремся за наши идеалы. Я принадлежу к поколению, которое в трудном 1941 году встретило врага с оружием в руках в рядах кадровых войск Советской армии.

В огне войны сгорели сердца многих из нас, тысячи братских могил – в тени 20-летних деревьев. А на долю тех, кому суждено было вернуться с войны, выпал нелегкий труд: из пепла и руин мы возродили фабрики, заводы, построили новые города и электростанции, возвели чудесные школы и дворцы.

Счастливы наши жены, счастливы и мы, отцы, – у нас растут дети. Мы искренне радуемся, когда видим, как для детей сооружается новый дворец, как они веселой стайкой идут вместе с мамами, бабушками и дедушками к автобусу, увозящему их на лето в пионерский лагерь. Бабушки и дедушки несут чемоданы, матери в сотый раз напутствуют детей. Загудел мотор автобуса, облачко пыли обволокло каштаны, склонившиеся над вечным часовым у могил героев… Раз в неделю навещаем мы в лагере своих детей – 14-летних и 15-летних, – дотошно расспрашиваем их, чем кормят, возмущаемся, узнав, что в летней столовой разбито стекло – куда смотрит завхоз, ведь ребята могут простудиться. И как только мы высказали свое возмущение начальнику лагеря, через пять минут пришли завхоз со стекольщиком – стекла вставлены.

Все это – закономерности нашей жизни, всему этому надо только радоваться. И было бы глупо сожалеть по поводу того, что в трудные дни, мол, легче было воспитывать. Пусть никогда не вернутся они, те дни, когда дети голодали и крошка хлеба была их мечтой. Но меня, отца, коммуниста, и, я уверен, многих отцов и коммунистов тревожит вопрос: зажигает ли наш большой, поистине неугасимый факел любви к ребенку ответную искорку благодарности в его сердце? Чувствует ли ребенок, что радости и блага его жизни – это большой труд и пот родителей – добрых, сердечных, чутких, отзывчивых людей, это забота многих и многих «не родных», «чужих», но дорогих для него людей – дорогих потому, что без них он не может жить, хотя часто бывает, ему это и в голову не приходит? Всегда ли озарена отцовская, материнская любовь человеческой мудростью? В чем заключается мудрость родительской любви?