Родная кровь

— Мы же за грибами идем? — Антон ухмыльнулся. — Или на романтическое свидание?

— Ступай, шутник. — Филимонова толкнула его в плечо. — Веди к тайнику. И не пытайся заливать, будто не понимаешь, о чем идет речь. Покажешь наркотики — отпущу. Слово офицера.

— Зачем они тебе? — поинтересовался Антон, выходя на безлюдную, темную улицу.

— Конфискую.

— Именем закона?

— А тебе не все равно? И заткнись. Всех собак разбудили.

Лаяли только две, одна далеко, другая совсем рядом, за забором, вдоль которого она и бежала, сопровождая людей. Обычно Антон не то чтобы боялся собак, но остерегался их. Сегодня он никак не реагировал на рычание и лай. Настоящая угроза сопровождала его этой ночью, держась в трех шагах за спиной.

— Фонарик взяла? — спросил Антон, когда они добрались до околицы, за которой чернела сплошная стена деревьев.

— Взяла, взяла, — ответила Филимонова нервно. — Ты специально не спрашивал до сих пор, да? Думал, придется возвращаться? Время решил потянуть?

— Какой в этом смысл? — Антон пожал плечами, что позволило ему избавиться от витка пут на запястьях. Теперь веревки не соскальзывали лишь потому, что Антон придерживал их пальцами. Половина дела была сделана. — Ночь длинная, — сказал он. — Двадцать раз можно сходить назад и вернуться.

— Что-то ты разболтался не в меру. Зубы заговариваешь?

— Это нервное, Раиса. Не каждый день на мушке держат.

— Береги нервы, — посоветовала Филимонова. — Не укорачивай себе жизнь.

Они все дальше углублялись в лес по тропе, ведущей к нужной поляне. Ночью путь казался совершенно незнакомым. Антон то и дело вскрикивал и останавливался, налетая на низкие ветки. Делал он это чаще, чем действительно натыкался на препятствие. Полицейской суке следовало привыкнуть к такой неровной манере ходьбы.

Поляна, слабо освещенная лунным сиянием, походила на ландшафт из какого-то кошмара, когда самое страшное еще не приснилось, но уже близится, наполняя сердце тревогой и чувством обреченности. Черный остов грузовика казался притаившимся чудищем. Попискивания ночных птиц звучали так, словно они посмеивались в темноте, предвкушая, что вот-вот произойдет с двумя глупыми людьми, забравшимися в чащу в столь поздний час.

— Почти пришли, — сообщил Антон, невольно приглушая голос.

— Уже близко? — обрадовалась Филимонова.

Как ни старалась она выглядеть уверенно, было заметно, что ей не по себе.

— Метров сто. Или пятьдесят. Сейчас не помню точно. Я тогда хреново ориентировался.

— Веди.

— Сначала давай договоримся кое о чем, — сказал Антон.

Он чувствовал, что необходимо поупираться еще немного, чтобы не вызвать подозрений у спутницы. Человек, который не пытается выторговать себе какие-то преференции, явно намеревается заполучить их сам.

— Я не собираюсь ни о чем с тобой договариваться, голубок, — отрезала Филимонова и тут же непоследовательно поинтересовалась: — О чем?

— Ящиков пять, — стал объяснять Антон. — Три тебе, два мне. Обоим хватит.

— Почему я должна с тобой делиться?

— Это я с тобой делюсь, Раиса. Причем не по своей воле. Основную работу проделал я, а ты явилась на все готовенькое и права качаешь.

— Обычно так и бывает, — сказала Филимонова.

— Или отдаешь два ящика мне, или не получишь ничего, — нахально заявил Антон.

— Не много хочешь?

— В самый раз.

Антон решил, что сейчас Филимонова тоже начнет торговаться для виду. Теперь она станет его успокаивать. На самом деле ни о чем она с ним договариваться не намерена. Зачем, когда у нее пистолет, а у него руки связаны? Наобещать можно что угодно, а выполнять обещания совсем не обязательно.

— Один ящик, — сказала Филимонова. — Хватит с тебя.

— Не хватит, — заартачился Антон, выдерживая марку.

— Станешь упорствовать, вообще ничего не получишь.

— Ты тоже!

Филимонова подвигала указательным пальцем, обхватившим спусковой крючок пистолета. Это был блеф чистейшей воды. Стрелять глупо. Если убить или даже ранить пленника, кто покажет место захоронения наркотиков? Совы? Летучие мыши? Еноты с барсуками?

— Ладно, черт с тобой, — вздохнула Филимонова, — пользуйся моей добротой.

— Выискалась добрая! — огрызнулся Антон. — В компании змеи́ и то спокойнее.

— Поосторожнее на поворотах, мальчик. Язык придержи. Веди дальше. Надоела твоя болтовня.

— Нам туда.

Антон направился совсем не в ту сторону, куда уволок ящики той незабываемой ночью. Он просто выбрал место, где тени казались гуще. Филимонова следовала за ним, соблюдая прежнюю дистанцию.

Нужно было, чтобы она подошла поближе. Дойдя до подходящей ветки, Антон налег на нее грудью, отогнув до предела, а потом остановился и пробормотал:

— Странно…

— Что? — спросила Филимонова, приближаясь на лишний шаг.

Нужен был еще один.

— Труп. Почему его до сих пор не убрали?

— Где?

Филимонова еще шагнула вперед. Антон резко присел, одновременно рванув руки в стороны. Высвободившаяся ветка со всей силы хлестнула женщину, стоявшую сзади и не ожидавшую такого подвоха. В ту же секунду Антон бросился бежать со всей скоростью, на которую был способен. Он сам и его руки были свободны!

4