Родная окраина

План по спасению Бамбизова от морального разложения был прост, хотя и не легок: перевести его в другой колхоз. Такую мысль Потапов вынашивал давно. Поднял хозяйство, поставил на ноги, берись за другое. Но Бамбизов категорически противился переходу. Как можно бросать на полпути одно дело и браться за другое? У него еще столько неосуществленных планов! Нет, он не уйдет, пока не сделает все задуманное.

Теперь у Потапова появился повод еще раз поднять этот вопрос и настаивать на нем уже как бы совсем по другим причинам. Ну, а если не получится с Бамбизовым, придется удалить из «Зари» Конюхову. Это можно сделать легко — перевести в другое хозяйство с повышением. Женщина она толковая, бригада ее не напрасно в передовиках ходит, авторитет не дутый, а вполне заслуженный. Ольга Бамбизова возвела на нее тогда напраслину вгорячах.

Но за делами большими и малыми, кампанейскими и текущими, какие каждодневно наваливаются на секретаря райкома, Потапову было недосуг вплотную заняться бамбизовскими «амурами». К тому же со временем все по-приутихло, и он решил, что там все наладилось, все вошло в свою, нужную колею. Потапову никто не досаждал больше с этим делом, и оно показалось ему потерявшим свою остроту.

Вспомнил он как-то обо всем и устыдился своей горячности, с какой воспринял поначалу это дело.

«Перепугался чего-то, — упрекал он себя. — А чего? Ну, увлекся мужик? Ну и что? С кем не бывает. Ну, знатный он человек. Герой, видный… Нехорошо, конечно… Но теперь, кажется, все само собой улеглось, а я паниковал. Вот так часто бывает: столкнешься неожиданно нос к носу с каким-то делом, и покажется оно тебе огромным и страшным, а отойдешь на расстояние, и только тогда увидишь его настоящие размеры. — И посмеялся над собой, доведя эту мысль до крайности: — А ты уходи от всякого дела как можно дальше, тогда каждое покажется тебе с комариный нос и жизнь сразу станет легкой и беззаботной… Но бамбизовское — это действительно не дело, не надо было придавать ему значения и поднимать такой шум. Проявил принципиальность!.. Теперь стыдно человеку в глаза смотреть…»

Но Потапов рано списал это дело. Вновь оно всплыло совсем неожиданно, как раз накануне отъезда областной делегации на Кубань «за опытом». В эту делегацию от Зарайского района входили Потапов и Бамбизов. Потапов сидел у себя в кабинете, отдавал по телефону последние распоряжения на ту десятидневку, что будет отсутствовать, поджидал Бамбизова — вместе они поедут в область.

И тут-то в кабинет вошла Сякина и напомнила Потапову:

— Вы вот уезжаете и Бамбизова с собой берете, а как же быть с его делом?

— С каким делом?

— Ну, с этим, насчет его преступной связи с бригадиром?

— Так уж сразу и преступной! — у Потапова было хорошее настроение, и он решил побалагурить с женщиной. — А если это любовь?

— Любовь к посторонней женщине у женатого человека?! — Сякина уставилась на Потапова немигающими, широко раскрытыми глазами. — Да ведь он коммунист, член райкома, депутат!

— Не допускаете?

— Нет, — категорически сказала Сякина. — Человек должен чувствовать свой долг.

— А любовь? Она ведь не подвластна…

— Чепуха, Федор Силович… Вы извините, конечно, но я считаю, что все это выдумки слабых, неустойчивых людей.

— Вы любили когда-нибудь?

— Это не имеет значения. — Сякина нервно выдернула из пачки папиросу, стала мять ее. — Вчера приходила Бамбизова. Вас не застала, зашла ко мне и все рассказала. Грозилась поехать в обком.

— Опять… — поморщился Потапов. — А я уж думал, что все наладилось.

— Как видите — нет. Надо что-то предпринимать. Если это дело не пресечь, знаете какой резонанс будет? Пятно на весь район, и прежде всего на райком: недосмотрели, не приняли меры.

У Потапова настроение испортилось, постучал карандашом в раздумье, сказал:

— Неужели это дело райкома — мирить жен с мужьями?

— Они прежде всего коммунисты, Федор Силович, и мы за них в ответе. А за таких, как Бамбизов, — в первую очередь.

Но Потапов больше не слушал Сякину, он заранее знал, что она скажет, ему не терпелось скорее отослать ее из кабинета, будто вместе с ней уйдет и принесенное ею неприятное известие.

— Послушайте, а почему бы вам самой не разобраться с этим делом? Как женщине? Вам, по-моему, сподручней поговорить с одной и с другой, выяснить все… Дело-то деликатное. А может, там ничего и нет, может, это все одна фантазия Бамбизовой…

— А если не фантазия? Как быть тогда?

— Ну, тогда придумаем что-нибудь. Поговорите с Конюховой. Если у них с Бамбизовым действительно зашло так далеко, как утверждает его жена, постарайтесь убедить Конюхову, что такая жизнь ненормальна, что счастья, радости она им не принесет. В крайнем случае — намекните ей о переезде в другой колхоз. Расстояние и время излечивают.

— Хорошо, Федор Силович, — коротко, по-военному кивнула Сякина. — Поговорю, постараюсь убедить. Все сделаю.

— Только деликатно, осторожно…

Сякина ушла.