Родник жемчужин: Персидско-таджикская классическая поэзия

Весною поехал в охотничий стан
Махмуд – многославный забульский султан.
Старуха к нему обратилась несмело, –
От дыма лишений лицо почернело.
Свирепо насилье, жесток произвол!
Разорвано платье по самый подол.
Сказала: «Ты, царь, справедливостью славный,
Так будь справедлив и к старухе бесправной».
Подъехал прогнать ее телохранитель,
Однако его отстранил повелитель.
Сказал, возвышаясь на белом коне:
«Поведай печаль свою, женщина, мне.
Султану даны справедливость и сила,
Скажи, чья рука тебе зло учинила».
Из глаз у вдовы, в ее горе глубоком,
Горючие слезы струились потоком.
И молвила старая: «Бедствую я,
Убого живу – помогают друзья.
Двух дочек имею да малого сына,
Отца их сгубила лихая година.
А голод не стерпишь, нужна и одежа, –
На нищенку вовсе я стала похожа.
Гну спину над пажитью в дни урожая,
Колосья пшеницы и проса сбирая.
Истаяла я от вседневных забот.
Не скажешь: старуха в довольстве живет.
Что ж гонишь меня, словно кара господня?
Ведь завтра наступит вослед за сегодня!
Доколь угнетать подчиненных своих!
Доколь отнимать достоянье у них!
Была целый месяц работать я рада
В саду богатея за горсть винограда.
Вчера, в день расплаты, с веселой душой
Взяла виноград заработанный свой.
Вдруг вижу – пять воинов ждут у дороги:
«Эй, стой!» – подкосились усталые ноги.
Один забирает весь мой виноград,
Рыдая, тяну я корзинку назад.
Другой, угрожая расправой короткой,
Чтоб я не кричала, стегнул меня плеткой,
Сказал: «Я султана Махмуда слуга!

Смирись и молчи, коли жизнь дорога.

Попробуй султана слезами растрогай!
Ступай, побирушка, своею дорогой!»
Пришлось ради жизни мне губы замкнуть.
Охоты твоей разузнала я путь.
Тебя здесь полдня ожидала я, стоя, –
И гневное сердце не знало покоя.
Теперь, когда знаешь про злобных людей,
Ты бойся горячей молитвы моей!
Коль мне, беззащитной, не дашь ты управы, –
Пожалуюсь господу силы и славы!
Ведь стон угнетенного в утренний час
И стрел и кинжала острее для нас.
В час утра молитва и плач угнетенных,
Стенанья печальные крова лишенных
И тысяче воинов сломят хребты!
О, бойся насилья, слуга правоты!
Коль с бедной старухой поступишь неправо,
Тебе опостылит твоя же держава.
Другому ты царству отдашь под конец,
Другому наденут твой царский венец!
Пусть воин, о царь, – мой злодей и грабитель,-
В день судный ответишь и ты, повелитель!»
Махмуд, потрясенный, поник недвижим,
И молча старуха стояла пред ним.
И молвил султан величавый, рыдая:
«На что нам и жизнь и держава такая,
Коль женщине днем, на проезжем пути,
Домой виноград не дают донести?
День судный придет – за деяния эти,
Как всякий на свете, я буду в ответе.
Старуха окажется шаху врагом, –
Как встану из мертвых при грузе таком?
Отвергнув ее, обрету ли спасенье?
Не буду ль печален я в день воскресенья?»
Старухе сказал: «Подойди ко мне ближе!
Всего, что захочешь, проси! Говори же!»
Старуха в ответ: «Подари мне хоть клад, –
Обиды моей не возьмешь ты назад!
Правитель живет для закона и права,
Иначе на что нам такая держава!»