Родники рождаются в горах

— Наполняйте рога! — распорядился Хайрулаг. — А теперь разрешите мне, — продолжал он, — опустошить мой за здоровье трудолюбивых людей, вырастивших всю эту благодать. — Он залпом выпил и перевернул рог концом кверху.

Хирач, пьяненький, подошел к Шарифат.

— Дорогие гости, — начал он заплетающимся языком. — Я тоже хочу…

— Прежде чем говорить с королевой байрама, нужно спросить у меня разрешения, — отстранил его Хаджимурад. — За самовольство, я слышал, полагается штраф.

— Полагается штраф! — важно подтвердил тамада.

— Вот видите, опять меня штрафуют. — Хирач протянул Хайрулагу рог.

— Тебя что-то уж очень часто приходится штрафовать. Теперь выпей этот. — Хайрулаг протянул сторожу свой рог тамады.

— Вам всем смешно, что мой Хирач пьянеет, — к старику подошла его жена с тазом, полным хинкала. — А тащить домой-то его мне придется. Если не знает удержу рот пьющего, то должна устать рука наливающего!

— Дай мне свободу, женщина! — взъерепенился Хирач. — Моя жена хорошо освоила байрам восьмого марта, когда получила равноправие. Тянет меня за собой, как козленка за рога. Не-нет. Я еще должен выпить. За здоровье моей единственной, любимой жены должен! — Он залпом осушил рог.

Все пирующие с удивлением смотрели на Хирача.

— Стар, стар, а сколько выпил!

— И еще может выпить!

— В его годы мы такими не будем.

— Стар, да здоров.

А Хирач, подмигнув, подцепил вилкой хинк с деревянного блюда, которое держала жена, и, забыв, что изображает подвыпившего, сказал вполне трезво:

— Один андиец спросил у муллы, проповедовавшего райскую благодать: «Скажи, мулла, едят ли в раю хинкал с чесноком?»…

Продолжения никто не слушал.

— Скачки! Сейчас начнутся скачки! — закричали дети.

Забыв о еде, и гости и хозяева помчались к площади за аулом. Там молодые джигиты в старинных одеждах еле сдерживали горячих, выхоленных коней…

После скачек молодежь снова танцевала. Шарифат, пройдя круг с Хаджимурадом, устремилась к Багжат. Ее остановил Ибрагим.

— Под лучами глаз Хаджимурада сердце твое растворилось, как сахар в горячем чае…

— Да что с тобой сегодня? — возмутилась Шарифат. — Не забывай, мы в гостях. А ты злой, как волк зимою. Чем я виновата, что меня выбрали королевой байрама, а Хаджимурада назначили моим телохранителем?

— Согласен, тебя назначил Хайрулаг, но Хаджимурада-то ты сама выбрала!

— И ты скажешь, что я неправильно поступила? Хаджимурад знает все правила. А кроме того, разве я не могу выбрать того, кого захочу? Что это ты мне замечания делаешь? — Шарифат отвернулась.

В ту минуту, выходя из круга танцующих, Хаджимурад поймал на себе взгляд Ибрагима. По выражению лица Шарифат Хаджимурад понял: разговор между нею и Ибрагимом был девушке неприятен.

И тут же Хаджимурад увидел одиноко стоявшую в стороне Багжат. Опустив голову, она думала о чем-то печальном. Это понял Хаджимурад, и жалость снова иглою кольнула его сердце.

Хаджимурад подошел к Багжат.

— Я все наблюдаю — комсорг у вас суровый. — Он надеялся, что Багжат засмеется.

— Каким же ему быть? — ответила Багжат и подняла на Хаджимурада строгие глаза.

— Не таким сердитым…

— На его месте ты не меньше злился бы!

Хаджимурад не стал притворяться, будто не понимает, о чем говорит девушка.

— А что… Шарифат его невеста? — вдруг выпалил он.

— Нет. Пока еще нет…

Подбежавшая Хузайпат протянула палочку Хаджимураду. Он вышел в круг.

Шарифат уже плыла в танце. Хаджимурад бросил в ее сторону ревнивый взгляд, не смог рассмотреть, с кем она танцует. Он прошелся два круга с Хузайпат и протянул палочку Багжат…

Вечером должен был состояться концерт художественной самодеятельности. Ожидалось огромное стечение народа. Дети с утра занимали в клубе передние места родителям. Им повезло: Хирач, перебравший бузы, меньше, чем обычно, рассказывал истории и раньше, чем этого можно было ожидать, отпер двери. Сам он радовался концерту не меньше ребят.

Школьники показывали гостям свой краеведческий музей.

Багжат, лукаво улыбаясь, расстелила на столике небольшой ковер с ярким орнаментом.

— Что это? — спросил Хаджимурад.

— Наш подарок, — сказал Ибрагим, стараясь не глядеть на Хаджимурада. — Наш подарок вашей школе.

— Ковер соткали наши школьницы. У нас есть такой кружок. — Багжат расправила загнувшийся угол коврика.

— Баркала, баркала!

— Как аккуратно соткан!

— Этот орнамент я видела на каком-то старинном платке!

Цибилкулские школьники внимательно рассматривали ковер.

— Книга выткана раскрытая! — восхищенно крикнула Хузайпат.

— Вы посмотрите, что написано, — предложила Загидат.

— «Учитесь, учитесь и еще раз учитесь! Ленин», — прочитал Хасан.

— В кружке много участниц? — спросил Хаджимурад.

— Да, немало, — многозначительно улыбнулась Шарифат.

— Его выткала сама Шарифат, — шепнула Багжат Хаджимураду. — Она и кружком руководит.

«Какая мастерица!» — восхищенно подумал Хаджимурад, любуясь затейливым рисунком. Он хотел подойти к Шарифат, но Ибрагим как будто нечаянно преградил ему дорогу.

— А ты ткать ковры умеешь? — спросил Хаджимурад у Багжат.

Девушка отрицательно покачала головой.