Родники рождаются в горах

В ауле любили семью Асхаба. На свадьбах и других семейных торжествах сажали на самое почетное место.

Две дочери — старшая Абидат и младшая Субайбат — росли непохожими друг на друга.

Абидат — степенная, самодовольная, неприветливая. Субайбат, наоборот, веселая, быстрая, общительная. Голос ее, казалось, был создан для пенья, ноги для танца. Подруги тайно завидовали ей, юноши вздыхали по ней.

На сходках, где девушки чесали шерсть и перебрасывались шутками с парнями, самые видные парни увивались вокруг нее. Но никто не видел в ее глазах ответной нежности. Никому не подарила она ласкового взгляда, а была одинаково ровной и приветливой со всеми. Тогда в горах девушек выдавали замуж рано. Старшую дочь Асхаба выдали замуж в пятнадцать лет. Многие сватались к Субайбат, но родители и представить себе не могли, как они останутся без своей любимицы. Их веселый дом опустел бы без ее голоса, звенящего колокольчиком. Да и сама Субайбат не спешила выйти замуж. Хотя она и пела песни о любви, но чувство это еще не коснулось ее задорного сердца.

И вот однажды…

Это было ее восемнадцатое лето. По аулу прокатилась весть: приехали пехлеваны. Говорили — на самом большом гумне они поставили столбы и натянули канаты. Говорили — у них одежда соткана из чистого золота. Говорили — есть среди них молодой пехлеван, красавец, и так поет, что сразу привораживает девушек.

На место сборища прибежала и Субайбат.

Когда по канату легко прошелся молодой пехлеван, стройный, как стрела, выпущенная из лука, и подтянутый, как тетива, с лицом бледным, с глазами большими и светлыми, как летние озера, сердце Субайбат затрепетало. Она ничего не видела вокруг, ее глаза были устремлены на пехлевана. «О аллах», — прошептала Субайбат, мысленно сравнивая его с молодым богом.

И действительно, он не был похож ни на одного из юношей в их ауле. Разве могли они, с их широкими, загорелыми лицами и грубыми шутками, сравниться с ним.

Таинственно улыбаясь, он легко передвигался по канату, и его улыбка притягивала девушек.

Субайбат так увлеклась, что не заметила, как перед ней остановился человек с протянутым тазом. И только услышав звон монет, она вздрогнула, тряхнула головой и смутилась, вспомнив, что у нее нет с собой денег. «Придется тебя оштрафовать, красавица, — сказал он, улыбаясь. — Спой нам».

Отказываться было нельзя. Не чувствуя под собой ног, она сделала три шага вперед и взяла у него таз. Ударив в него своими длинными тонкими пальцами, запела. И все глаза, устремленные на пехлевана, оторвались от него и обратились к ней.

Сначала пехлеван рассердился — зачем помешали его работе. На его юном красивом лице отразилось неудовольствие. Но потом, подчиняясь нежному голосу девушки, он в такт песне стал быстро-быстро перебирать ногами по канату. Казалось, его ступни обнимали канат, как птица обхватывает когтями ветку. А когда Субайбат кончила петь, он спрыгнул с каната и тоже запел.

Пел он, не отрывая глаз от ее лица. Может быть, он не мог налюбоваться ею, а может, боялся, что потеряет ее в толпе, но только он все смотрел и смотрел…

Но все на свете кончается: и хорошее и плохое. Кончилась и эта песня, кончился и вечер. Субайбат с подругами ушла. А на другой день она узнала, что пехлеваны расположились, в доме их соседа. Днем они ездили по аулам, вечером возвращались сюда.

Когда они сказали друг другу первые слова, где встречались, какое дерево прятало их под своими ветками, — это никому не известно. Но только скоро аул облетела волнующая весть: Субайбат выходит замуж за пехлевана.

А дело было вот как. Родители заметили, что их младшая дочь стала чахнуть на глазах. Исчез ее румянец. Погасли игривые огоньки в глазах. Конечно, любовь дочери к пришельцу была ударом для беззаботного Асхаба и его жены. Выдать дочь замуж в чужой аул считалось позором.

Но, видя страдания дочери, они не могли поставить камень на ее пути.

Весь аул горевал, когда провожали Субайбат. А парни, так те локти себе кусали: «Нужно было гнать камнями этого проходимца в первый же день его приезда», — говорили они.

Но прошло два года, и Субайбат той же дорогой вернулась в свой аул с четырехмесячным сыном на руках. Лицо у нее было постаревшим и желтым, словно она перенесла малярию. Остаться у родителей она отказалась и, продав свое приданое, купила небольшой домик на краю аула.

В ауле к ее возвращению отнеслись по-разному. Одни горячо жалели ее, другие злорадствовали. Но и те и другие сгорали от желания узнать, что заставило Субайбат вернуться в свой аул. Разные хабары ходили по этому поводу. Одни говорили, что пехлеван-то оказался женатым да детным. Мол, приехала из дальнего аула его первая жена. Другие говорили, что он упал с каната и разбился. Третьи говорили, что Субайбат сама ушла от пехлевана, не вынесла его бродячей жизни. Четвертые говорили…