Родники рождаются в горах

— Валейкум салам! — отозвался Омардада, крепко сжал руку Жамала и усадил рядом.

Из своей комнаты вышел отец. Он был мрачен.

— Как дела, Ахмед? — спросил Жамал. — Ты нездоров?

— Мне еще не хватало твоего сочувствия!

— А что, Ахмед, я сделал такого?!

— Вот это. — Отец ударил по ведру ногой.

— Слыхал ты, Омардада, что говорит Ахмед? Я накачал много меда. Что, я своих друзей не могу угостить?

— Возьми свои ведра и отправляйся туда, откуда пришел!

— Да вы что, в самом деле! — засмеялся Жамал, разводя руками.

— Бери! Бери! Не так я хотел вернуть твое подношение, да жена пожалела твоих детей.

— Если так, я возьму. — Жамал старался улыбаться, но щека у него дергалась. — Я ничего плохого не думал.

— И мы бы ничего не думали, ты сам заставил. Мы же на работе виделись. Почему ты пришел с подарком, когда меня дома не было?

— Все ясно, Ахмед. Не тяни разговор, как резину. Жамал, наверное, понял, что мы не хотим пачкаться. — Омардада открыл дверь Жамалу, сам вышел следом. За ними побежала и я.

— Мы видели твои деньги, Жамал, но ничего не сказали Ахмеду. Напомню тебе поговорку: «Не вызывай огонь на соседа, сам в нем сгоришь!» — сказал Омардада.

— Напрасно вы все так расценили. — Жамал поспешно сбежал с лестницы.

— Шапки носят многие, но не каждый в шапке — мужчина! — с этими словами Омардада вернулся в дом.

Ранняя весна. Все напоминало о приближении горячей поры. На поля возили навоз. Солнце изо всех сил старалось растопить подмерзшую за ночь землю.

Мама доила корову во дворе. Толстые нити ударялись о дно кувшина.

Я играла с теленком, на его коричневом лбу ярко белело пятнышко — будто полумесяц упал с неба, да так и остался, — а на кончике хвоста собрались нерастаявшие снежинки.

— Мама, налей мне, — попросила Нажабат и протянула кружку.

— Подожди, пока я кончу доить! Нет у тебя терпения!

— Почему, Парихан, ты не даешь молока моей дочке? — спросил отец. Он вошел во двор с Абдулазизом.

— Налей ей сам! — Мама поставила кувшин на ступеньки лестницы, вытерла руки фартуком и поздоровалась с гостем.

Мы с мамой загнали в хлев корову и теленка и вошли в дом. Отец и Абдулазиз о чем-то спорили.

— До каких пор ты будешь таким упрямым? — возмущался гость.

— Против совести я никогда не шел и теперь не пойду, — отвечал отец, прохаживаясь по комнате.

— Если ты захочешь, то найдешь тропинку, Ахмед. Каримулаг — брат Жамала. Надо помочь…

Отец остановился перед Абдулазизом и посмотрел ему в глаза.

— Ты хочешь, чтобы судили ни в чем не повинного Асадулага?

— Коней ведь нашли в его хлеве. — Абдулазиз многозначительно улыбнулся.

— Нет, Абдулазиз, я на обман не пойду. Не для того народ мне доверил эту работу. Парихан, мы не договорили еще, выйди с ребятишками. У нас здесь мужской разговор.

Скоро мы услышали, как за Абдулазизом захлопнулась дверь.

Мать и отец проговорили до поздней ночи. Отец в чем-то убеждал маму, что-то ей доказывал.

На другой день мама с особенным нетерпением ждала возвращения отца. Она то выбегала на веранду — посмотреть на дорогу, то входила в комнату, старалась заняться делом. Отец пришел поздно.

— Ой, какой ты бледный, ты не болен? — испуганно спросила мать.

— Тебе все кажется, что я больной. Нет, дорогая, я здоров.

— Ну, как суд?..

— Из плохого хорошего не вытекает. Присудили ему пять лет.

— Пять лет! Так много!

— Каримулаг украл коней. Если украдут у меня — одного человека обманут, а если у колхоза, то страдают сотни людей. Я ничем тут не мог помочь…

— Лучше бы у тебя была другая работа, — сказала мама, накрывая на стол.

— Да, да, Парихан, на свете много «лучше бы»! О, я совсем забыл, Абдулазиз вернул нам долг.

Отец вытащил из кармана гимнастерки три бумажки.

— Он, должно быть, обиделся на тебя, потому и вернул так быстро. — Мама взяла у отца деньги. Вдруг она вскрикнула. Ее пальцы теребили угол сторублевки. Я увидела на бумажке крестик…

Как отец ни добивался: «Что случилось?» — мама молчала. «Значит, так надо», — решила я.

…Через два дня мы начали пахать свою делянку, а отец поехал в командировку. Утром следующего дня его привезли мертвым.

…Люди нас жалели…

— Ой, какая беда! Что будет делать Парихан, трое детей, никогда не работала…

— Вся в шелку ходила, жила так хорошо. А как все обернулось! Нелегкое дело — тянуть одной такое ярмо.

— Ну, без хлеба не останутся. Не то теперь время. Молодости его жалко. Хороший, умный человек — и нет его… Что жизнь? Свеча, зажженная на ветру.

— Хотя бы сын остался. Ахмед так любил его! Даже плакал, когда Магомед-Жавгар умер. И года не прошло — нет самого Ахмеда!

— Мало мы человека ценим, пока он жив. Трудная работа была у Ахмеда.

— Гм! Лошадь ногу подвернула. Кто это видел? Кто знает правду?

VII

Понимала ли я тогда,
Что такое твоя беда,
Что такое нужда без конца,
Что такое жизнь без отца?
Нет отца, нет отца…
Нет у дома крыльца…

* * *

Ручей не загрязнится от стирки белья.

(Пословица)