Родники рождаются в горах

Я старалась заглянуть в стекла больших окон, мимо которых мы проходили. В одном из них я увидела свое отражение и даже остановилась. Платье из пестрого сатина мама сшила мне так, как было принято у нас в ауле. Оно совершенно скрывало мою худую фигуру. Белая мамина шаль, которую я впервые повязала на голову, кистями касалась моих пяток. На ногах у меня были парчовые чувяки — подарок Халун. «Так вот почему все на меня смотрят! Я очень нарядная», — решила я. По-прежнему не выпуская руки Мажида, шла рядом. Я так была довольна собой, что даже забыла про свой курносый и широковатый нос — постоянное мое огорчение. Я поправила волосы на лбу, чуть приподняла на плече шаль — пусть москвичи любуются моими длинными черными косами! Мы шли довольно быстро, я оглянулась — никто на меня уже больше не смотрел, только Мажид поглядывал да слегка улыбался.

Особенно трудно приходилось ему со мной переходить через улицы. Я пугалась машин, цеплялась за руки моего спутника, дрожала, как лист на ветру, и долго не решалась ступить на мостовую.

— Ты смотри, Патимат, на зеленый огонек! — уговаривал Мажид, но я могла смотреть только на машины, то бестолково бросаясь бежать, то испуганно топчась на месте.

…К вечеру я уже устроилась в общежитии, и Мажид повел меня к Тимирязевской академии. Дома, дома, деревья, зелень, цветы… Лес!

— Где же академия? — спрашивала я.

— Вот все вокруг и есть академия, Патимат.

По правде говоря, я мало что понимала — я все время была какая-то оглоушенная и безмерно счастливая. Восторги мои, правда, порой охлаждала мысль: «А вдруг я не выдержу экзаменов, не попаду», — но я старалась об этом не думать; Впрочем, Мажид был довольно строг со мной.

— Пока ты не сдашь экзамены, мы никуда с тобой ходить не будем, — заявил он. — Будешь заниматься…

Я взялась за книги.

Вот по этой аллее еще утром я шла в неизвестность. Сердце подпрыгивало, щеки горели. Моей жертвой стала первая попавшаяся мне на пути полевая ромашка! «Сдам, не сдам, сдам», — обрывала я лепестки. Первый экзамен!

В свое время я была уверена, что ни у одного полководца ни перед одной самой ответственной битвой не было в душе столько вдохновения и энтузиазма, как у меня перед первым экзаменом.

Экзаменаторов я представляла необычными людьми… все вокруг таким торжественным, ни на что не похожим…

И что же! Я бегу по той же аллее, подпрыгиваю, готова обнять всех. Какой сегодня прекрасный день! Первый экзамен сдан. А преподаватель такой же человек, как и все. Тот, кто задал мне первый вопрос: «Какие основные культуры выращивают в горах?» — был похож на Омардаду. Такие же ласковые глаза, такая же седая борода. И мягкая улыбка. Только у Омардады руки большие и шершавые, а у экзаменатора — белые, тонкие, худые. Мне не приходилось видеть таких рук у мужчин-горцев.

— По твоим глазам вижу, что сдала! — сказал Мажид, вставая со скамейки.

— Да! Все боюсь, что это мне приснилось!

— Сегодня ты свободна. Куда пойдем?

— Ты же обещал после первого экзамена — на Красную площадь.

— Идет!

…Прошло еще десять дней, полных волнений и надежд. И вот я студентка Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева. Отыскав свою фамилию в списке зачисленных, я выбежала на улицу и, прижавшись к первому попавшемуся мне дереву, заплакала. Мне хотелось кого-то благодарить за радость, выпавшую на мою долю. Но кому, собственно, сейчас сказать «спасибо», я не знала. Если бы очутиться рядом с Омардадой, увидеть маму, сестер, Халун! Встретить любого из наших соседей! Но я была далеко от родных мне людей… Передо мной возникли наша маленькая делянка и лицо моей матери, склонившейся над созревающими колосьями…

Мажид подбадривал меня:

— Теперь-то уж тебе нечего плакать, Патимат. Скорее на почту. Пошлем телеграмму в аул.

— Мажид, милый Мажид! Если бы не ты…

— Хорошо, Патимат, хорошо! Куда мы пойдем сегодня?

— Пойдем побродим по Москве, сходим в Третьяковскую галерею.

…Я проводила Мажида на вокзал и первый раз совершенно одна возвращалась обратно. И добралась бы вполне благополучно, если бы не последний переход через улицу. Неподалеку от общежития я забыла обо всех правилах, проскальзывая между останавливающимися машинами, и побежала через дорогу. Дважды прозвучал свисток. Я не знала, что означают эти свистки. И вдруг передо мною появился милиционер.

— Штраф! — сказал он, открывая сумку.

— Что? — удивилась я.

— Вы перебежали улицу в неположенном месте.

— Но мне надо в общежитие…

Теперь уже настало время удивляться милиционеру. Он внимательно на меня посмотрел, чему-то улыбнулся.

— Ну, ладно, гражданка. Идите в свое общежитие. Учитесь соблюдать правила уличного движения…

Я тихо пошла. Он, по-прежнему улыбаясь, смотрел мне вслед…