Родники рождаются в горах

— Да вот она, у меня в сумочке. Мажид попросил вам ее показать, когда наступит время. По-моему, оно наступило?

Халун встала со стула, опять села. Омардада взял карточку, как нечто священное, вытер ее рукавом, очевидно, чтобы скрыть волнение. Подошел к окну, где было больше света. Сразу за его спиной вытянули шеи мама и Халун.

— Красивая девушка! — первая нарушила молчание мама.

Халун исподтишка посмотрела на меня и вздохнула.

— Лишь бы она оказалась хорошим человеком, — сказал Омардада, всматриваясь в фотографию.

Мама открыла крышку сундука и достала оттуда белый шелковый тастар и коралловые бусы.

— Вот, Патимат, подаришь от нас невесте. А ведь мы так и не знаем, что случилось с его первой женой, — помолчав, добавила она.

На аэродроме в Чирюрте я услышала знакомый голос и вздрогнула от неожиданности.

— Омардада! Омардада! — кричал Садулаг и шел нам навстречу. «Откуда они знают друг друга?»

Омардада обнял Садулага.

— Хорошо, что ты здесь, сынок!

Садулаг бросил на меня мимолетный, но многозначительный взгляд.

— Я по делу ехал в Чирюрт. Мажид просил подвезти вас.

— Ты не узнаешь этого джигита, Патимат? Садулаг работает вместе с Мажидом, — объяснил Омардада. — Помнишь, Ахмед устроил их с братом в детский дом?

Еще бы я не помнила!

— Времени мало! — слегка покраснев, сказал Садулаг. — Идемте к машине.

Но по дороге Халун что-то шепнула Омардаде. Он, вытаскивая из кармана деньги, сказал:

— Халун просит, чтобы я купил ей «холодные конфеты».

Когда старики отошли от машины, я спросила Садулага:

— Как ты здесь очутился?

— Глупенькая моя, так я ведь через Мажида устроил твой приезд.

— А разве Мажид знает?

— Он давно вместе со мною проводит «разъяснительную кампанию».

Подошедшие Халун и Омардада прервали наши переговоры.

— Садись, Халун, впереди, — распахнул перед ней Садулаг дверцу кабины.

— Она может и сзади посидеть с Патимат, — заявил Омардада и сел рядом с шофером.

— Он всегда зовет меня вперед, но пропускает только следом, — пошутила Халун, поднимаясь вместе с нами в кузов. «Как я скучал, как я счастлив!» — говорил мне взгляд Садулага. «Я тоже, я тоже», — отзывалось мое сердце.

У поселка строителей гидростанции Омардада попросил остановить машину:

— Халун должна переодеться!

— Без переодевания обойдется. Все знают, что я с дороги, — отмахнулась Халун.

— Не спорь, Халун! Не забудь, что ты едешь смотреть невесту сына, — настаивал Омардада.

— Мы же невесту для Мажида берем, — улыбнулся Садулаг.

— Халун, надо переодеться, — поддержала я Омардаду; ему это всегда нравилось.

— Слышишь, Халун, что говорят ученые люди? Дерево красят листья.

— Раз надо, переоденусь! — Халун вышла из машины.

— Что это? — крикнула я, увидев молочную полосу, застывшую на ее спине. Все замерли.

— Что там?! — удивилась Халун, снимая с шеи небольшой сверток. — Чудо свершилось, чудо! Это привет аллаха! — крикнула она.

— Больше некому, наверное, было ему привет послать! Ты почему спрятала на шее «холодные конфеты»? — смеялся Омардада.

— Я хотела отвезти их сыну! Положила в сумку, перекинула за спину.

— Вот тебе и чудо!

Халун переоделась, и мы снова сели в машину.

— Мажида, наверное, еще нет дома, заедем к нам, — предложил Садулаг.

— Я приехал к сыну, — возмутился Омардада. — За столом я его много видел, хочу теперь видеть на работе. Посмотрим, за дело ли вы его хвалите…

Машина повернулась влево.

— Вот, Омардада, и сын твой!

Мы вышли из машины, взобрались на скалу и нагнулись над ущельем, где раньше буйствовал Сулак. Там, в каменном ложе реки, работали бетонщики.

— Смотри, Халун, на своего сына, — подтолкнул Омардада жену локтем. А сам стоял, прищурившись, и шептал: — Чудо, чудо!

И действительно, это было чудо. Мажид и его друзья были похожи на сказочных богатырей, о которых мы в детстве слышали от стариков. Вокруг взорванные скалы. Здесь возводится железобетонная стена. Ее укрепляют десятки рук. Среди бетонщиков и Мажид. Я почему-то вспомнила, как Сайгид укротил коня; бешеную реку укрощает сейчас Мажид…

Подъезжали машины с бетоном, одна быстро сменяла другую. Мажид вытер пот со лба, сделал какой-то знак. Из кабины высунулась девушка в голубой косынке. Издалека лицо ее показалось мне красивым. Она открыла дверцу, выпрыгнула, дошла до края скалы и что-то крикнула. Мажид помахал ей рукой.

Девушка снова села за руль.

— Вот ваша невестка, — сказал Садулаг.

— Что ты, сынок, говоришь? А разве девушки бывают шоферами? — удивилась Халун.

— Вижу, что моя будущая невестка достойна мужчины! — лицо Омардады просияло. — Такую можно и с конца света взять. Когда у женщины мужские повадки, это я люблю. А вот если у мужчины повадки женщин — это пропащее дело.

Машина двинулась, а потом остановилась прямо над обрывом.

— Аллах, что делает наша невестка, как бы она не упала! — Халун закрыла глаза руками.

— Почему ты свой чемодан оставила в машине? — нагнулся над моим ухом Садулаг. Он, смеясь, показывал мне на хурджины, висевшие за спиной Омардады. Но старики ничего не слышали. Они, как зачарованные, смотрели на свою невестку.

— Чудо! Чудо! Почему я не могу вернуть свои молодые годы! — качал головой Омардада.