Родники рождаются в горах

Он просунул голову в дверь, многозначительно посмотрел на меня и позвал маму. Я сразу поняла, что он что-то затеял. Мама вошла в комнату, вытирая подолом платья руки.

— Парихан, видишь ты моего сына? — спросил Омардада, положив руку на плечо Садулага и пропуская его вперед.

— Это что, от секретной жены? — пошутила мама. — Я его еще мальчиком помню, бедного сиротку.

— Садулаг мужчина с горским намусом.

— Пусть даст аллах ему здоровья.

— Здоровье, Парихан, от нас не зависит, а дочку мы можем выдать за него, если ты согласна.

Мама растерялась.

— Да что с тобой, Омардада? Разве можно, не подготовив ничего, выдавать девушек замуж? Так только скот на базаре продают.

Омардада насупился.

— Почему «не подготовив ничего»? Я еще в Чирюрте дал Садулагу свое согласие.

— Ну, если у вас обо всем договорено, при чем здесь я? — мама развела руками.

— Ты не думай плохо, Парихан. Мы с Патимат уже уговорились.

— Оказывается, меня спрашивают только для приличия. — Голос мамы дрожал от обиды.

— Ты, Парихан, не сердись. Здесь необычное дело…

«Мама, мама! — хотелось мне крикнуть. — Прости, что не решилась я тебе сказать. Ведь ты надеешься, что я вернусь в родной аул! А я задумала уехать!»

Разговор прервала поднявшаяся на веранду Хандулай. Она несла большую миску, прикрыв ее сверху кончиком платка.

— Ты, видно, ждал моего отъезда, Омардада, чтобы сыграть свадьбу Мажида. — Хандулай шутила, но было заметно, что она немного обижена. — Слыханное ли дело — в середине лета, в самую горячую пору приводить в дом невесту для сына!

Омардада шагнул навстречу гостье.

— Я не собираюсь, Хандулай, посылать невестку на полевые работы. Хоть и сыграли свадьбу летом, а закрома у меня полны, как осенью. Я заходил к тебе пригласить на свадьбу, и не моя вина, что ты уехала в Махачкалу. Семеро одного не ждут! А тебя прошу об одном — у меня праздник, обойдись без критики!! Нет в моей семье четырех сыновей, как у Алмасила Мухумы, чтобы на следующей свадьбе исправить ошибки.

Хандулай забыла про обиду.

— Пусть новобрачные живут счастливо, Омардада, — она отбросила с миски платок — в ней лежали яйца, творог, сливочное масло. — Дай аллах, чтобы у них родились мужественные сыновья, красивые дочки, чтобы невестка дома была покорная, а вне дома командовала другими. Пусть ровно через девять месяцев у нее родится сын, и ты станешь дедушкой. — Хандулай взяла Омардаду за руку.

— Пошли аллах, чтобы и твой рот наполнился медом, — сказал растроганный Омардада.

— Омардада, как это Алмасил Мухума исправлял ошибки? — спросил Садулаг.

— А вот послушай. Его звали Алмасил Мухума. Алмасил — значит лезвие. Так вот он был Насреддином нашего аула, без него даже двое за стол не садились. В остроумии никому не уступал. Но был у него один недостаток. Он вечно боялся, как бы про него чего дурного не сказали. Было у него четыре сына и дочь. Ну вот, Алмасил Мухума женил своего первого сына весной. «Смотрите, — говорили люди, — свадьбу весной играет, когда работа на поле начинается. Не жена ему была нужна для сына, а работница в доме». Алмасила огорчали эти разговоры. Второго сына он женил поздней осенью, когда полевые работы кончались. И тут люди его осудили: «Ну и дурак этот Алмасил Мухума, привел в дом лишний рот да еще и корову, приданое невесты, чтобы больше сена ушло за зиму!» От этих разговоров Алмасил даже похудел. Свадьбу третьего сына играли летом. И тут не обошлось без людских пересудов: «Алмасил женил сына, когда короткая ночь и длинный день, чтобы бедная женщина больше работала». В полном отчаянии решил Алмасил женить четвертого сына зимой. «А Алмасил Мухума не дурак! Привел в дом работницу, чтобы было кому топить печи и сбрасывать снег, с крыши!» Алмасил понял, что людских пересудов ему не избежать, и, когда пришли к нему сватать дочь, он заявил: «Пусть пройдет весна, лето, осень, зима — тогда выдам дочку замуж. Приходите за ней ни днем ни ночью». Вот какие дела, сын мой.

…Выдали меня замуж за Садулага, и уехали мы с ним на работу во вновь организованный виноградарский совхоз «Дагестан», недалеко от Чирюрта.

Прошло больше года. После замужества я еще ни разу не была в родном ауле. А когда приехала, попала на Праздник первой борозды, где последний раз видела Омардаду. Таким я его и запомню, каким он был в тот день. Мы возвращались домой вместе.

— Зайди сначала к нам, доченька, — попросил Омардада.

— Ведь мама меня ждет…

— Когда думают приехать погостить Мажид и Маржанат? — крикнула с веранды Халун, услышав мой голос.

— Они, наверное, уже с сыном приедут, пошли аллах это счастье! — сказал Омардада.

Халун спустилась с веранды.

— Вчера во сне видела, что Мажид надевает на руку золотые часы. Уверена, что у нас родится внук. Я всегда перед родами золотые часы видела, — Халун вздохнула.

Вдруг я заметила на дороге хорошенького кудрявого мальчика. Он бежал изо всех сил, босиком, без штанишек и горько плакал… Халун, увидев его, вернулась в дом. Омардада взял ребенка на руки, вытер своими грубыми руками ему слезы. Мальчик крепко обнял Омардаду за шею.

— Кто же это такой красавец? — спросила я.