Родники рождаются в горах

Я провела рукой по животу.

— С какой стороны он больше бьет, доченька?

— С левой.

— Значит, будет сын!

Сын! Я уверена, что будет сын. Я хочу, чтобы он был похожим на моего отца. Люди скажут: «Он весь в дедушку, похож и на Омардаду!»

Ну, а если будет девочка? Я посмотрела на маму. Какую трудную жизнь она прожила, но прошла по ней чистой и незапятнанной, как родник, что шумит у нас под ногами. Пусть если будет дочка, то возьмет ее черты, ее характер. И когда моя крошка будет играть на руках мамы, пусть говорят земляки: «А ведь дочь Патимат — вылитая бабушка!»

Самый мой близкий,
Под сердцем лежащий,
В сердце мое.
Словно в стену, стучащий,
Всюду со мною ты,
Но как ты далек! —
Как на планете другой
Огонек.
Вытянул ты мне по швам
Всю одежду,
Новую радость принес
И надежду.
Может быть, можешь
Мне простучать,
Как по азбуке Морзе! —
Кто ты?
Какой ты?
Ты — дочь или сын?
Как мне назвать тебя,
Мой гражданин?
Сердце мое —
Твоя теплая крыша.
Что же стучишь ты в него,
Словно дождь?
Самый мой близкий,
Далекий мой,
Слышишь,
Хоть подскажи мне,
Когда придешь?!

РОДОВОЙ ГЕРБ Роман

Авторизованный перевод с аварского В. МИХАЙЛОВОЙ.

Стихи даются в переводах И. ЛИСЯНСКОЙ, Вл. ТУРКИНА, Н. ГРЕБНЕВА, С. КУЗНЕЦОВОЙ, Ир. ОЗЕРОВОЙ.

I

Проснулась я от озноба: ночью ударил нежданный мороз. Накинув платок, выбежала на веранду и даже вскрикнула.

Ну, посудите сами, вчера на закате плодовые деревья красовались цветами, а сейчас под тяжестью снега лепестки съежились, осыпаются. Снег летит и летит, будто гусей на небесах ощипывают или сквозь огромное сито просеивают муку…

Весна обманула. Птицы поверили в ее приход и зачирикали. Деревья потянулись навстречу мимолетной солнечной улыбке и накинули праздничные одежды… Всю зиму дрожали они в ознобе и при первых теплых лучах поспешили показать синему небу, красному солнцу спрятанные до поры до времени в сундуках-почках цветы — свое богатство. Но часовые цветов — листья медлили: их час еще не настал…

И все-таки кто мог подумать вчера, что где-то затаилась зима и теплый весенний вечер сменится морозной ночью.

Горы! Могучие горы! Почему вы это терпите?! Помогите! Задержите холод, преградите дорогу тучам! Ведь жестокий мороз убивает цветы…

Горы, скрытые шапками тумана, сурово молчали. Они могли промолвить только одно: «Мы привыкли к сражениям зимы и весны. Привыкай и ты!»

Земля принимала снег, будто так и должно. Все было мертво. Умолкли птицы. Неужели цветы, убитые морозом, когда-нибудь оживут вновь? И деревья сбросят ледяную корку, снова будут тянуться к солнцу?

Прыгнув с веранды в сад и оставляя на снегу следы босых ног, я бегала от дерева к дереву, хотела стряхнуть с них снег, растопить лед… Пыталась согреть дыханием озябшие растения. Но им было мало тепла моего сердца. Обманутые вчерашним солнцем, деревья дрожали от утреннего мороза.

…Таким был только один день… А на завтра…

Весна завоевала землю. Она шла, широко распахнув голубые глаза неба, улыбаясь солнцем, разнося запахи пробуждающейся земли. Чтобы люди больше ценили ясные дни, порою раздавался гром, как крик рассерженного отца, и тогда, подобно слезам обиженной дочери, падали на поля теплые дождевые капли. От этих слез набухали зерна, брошенные крестьянином в распаханную землю. И происходило чудо: из сердца зерна солнечные лучи вытягивали зеленые росточки. И зелеными становились поля.

Весна — великая мастерица! Деревья вновь в белой пене цветов. И на ветвях уже вышиты зеленые листья, словно человеческие сердца. Под их чадрою летом зажелтеют, запестреют плоды.

Весна — шалунья! От ее улыбки прыгают жеребята в горах, в загонах громко блеют кудрявые ягнята, озорничают длинноногие телята.

Весна — труженица. На рассвете, звеня птичьими голосами, она предупреждает людей: «Пора вставать, если теперь спать долго, пусто будет осенью в закромах!»

Как на свадьбу, с песнями, танцами жители аула Цибилкул вышли в поле навстречу невесте по имени Весна. Жужжание пчел, щебет птиц, песни хлеборобов, журчанье бегущих с гор ручьев сливались в земную, величественную песню.

Перед аулом пестрела цветами долина, как ковер, вытканный умелыми, любовными руками. Человеку зрелого возраста, глянувшему на этот ковер, вдруг померещится, что перед ним снова его молодость — улыбается на прощанье, как солнышко перед закатом. Юноше, которому этой весной открылась первая страница любви, примечтается: его избранница сплела яркие нити в красочные узоры, чтобы он на этом ковре укротил огненного коня…

«Никогда май не был таким веселым и ясным, — думал Хаджимурад. — Никогда так красиво не цвели цветы!»