Родники рождаются в горах

— Иях! Важные письма на чужом столе не валяются. Никуда оно не денется! В школе ни разу куска мела не пропадало с тех пор, как товарищ Хирач стал сторожем. Твое письмо, пусть отрубят мне голову, будет целым! Если бы дело было неотложное, тебе бы, дорогой мой, не письмо, а телеграмму прислали бы. Вот хорошее дело телеграмма. Интересно, кто все это изобрел?.. Настали времена: телеграмма, телефон!

Хаджимурад по опыту знал, что этим рассуждениям не будет конца. Хирач начнет теперь сравнивать прошлое с настоящим, потом расскажет всю свою жизнь.

— Дядя Хирач, я очень прошу…

— Хорошо, Хаджимурад, сейчас. Сперва пообедаем. Попробуй, какой плов Чакар сготовила.

Хаджимурад с надеждой смотрел на сторожа. Но какое дело нудному старику до сердца Хаджимурада, клокотавшего в груди, как вулкан!

— Спасибо, дядя Хирач, я только что поел. Дай ключ, я очень спешу…

— Река, которая спешит, до моря не доходит. Хоть ты и поел, но, пока бежал, наверное, снова проголодался. В твои годы я всегда был не прочь перекусить.

— Ну, давай твой плов, — сказал Хаджимурад, смирившись. Но и Хирач, увидев, как взволнован Хаджимурад, смягчился. Он полез в карман.

— Ох, эти бездельники, получающие зря деньги! Они живут так: «Ты водил коня гостя к реке?» — «Да, водил!» — «А напоил водой?» — «Это уже не мое дело, я водил!» Так и Саид. Если бы он кому надо вручал письмо, ты бы, дорогой мой Хаджимурад, не сидел бы передо мною на бушующей волне, и мне не пришлось бы нарушать обет сторожа. Так, значит, письмо нужное? От кого такое нужное? Может быть, из Москвы?

— Вот увижу, тогда узнаю откуда. — Хаджимурад выхватил у Хирача ключ.

— Смотри, Хаджимурад, я тебе доверяю! Обет для тебя нарушил. Возьмешь письмо — и сразу обратно! — крикнул сторож, но все-таки побежал следом.

Хаджимурад ликовал — все окончилось благополучно. Он мчался, сжимая ключ в руке. Иной человек, получивший ключ от сокровищ всего мира, радовался бы меньше.

Жил Хаджимурад от своей школы не близко, но никогда дорога к ней не казалась ему такой длинной, как сегодня, — от дома Хирача.

У Хаджимурада от волнения дрожали руки, он долго не мог попасть ключом в скважину. Наконец, ощупью нашел дверь кабинета директора, распахнул ее и еще не успел включить свет, как сзади услышал тяжелое дыхание Хирача.

— Почему ты в темноте? — Луч от ручного фонарика выхватил из мрака часть письменного стола. Хаджимурад увидел большой толстый конверт…

— Вот оно! Нашел! — Хаджимурад схватил письмо обеими руками.

— Постой! Постой! Семь раз отмерь — один отрежь! — Хирач взял из рук школьника письмо, не торопясь включил свет. Медленно прочел все, написанное на конверте. — Оно из Горчока, — заметил он разочарованно. — Я-то думал, тебе из Москвы пишут, что ты большой певец, — он небрежно сунул письмо Хаджимураду.

— Для меня оно очень важное, — сказал Хаджимурад и вышел в коридор. Хирач догнал его, взяв за руку.

— Одно из достоинств человека, сын мой, — добросовестное отношение к службе. На пост самого большого министра я не променяю свое ночное дежурство. Ты слышал, чтобы дядю Хирача кто-нибудь упрекал в халатности? Слышал, чтобы в школе что-нибудь пропало? О! Ты всего не знаешь! Если собрать все забытые шапки, шубы, пиджаки, которые я вернул ребятам, то образуется целая гора! Начинаю я свой вечерний обход с учительской. Она самый важный участок службы. Журналы, ведомости всегда лежат на месте. Ну, иногда в беспорядке… Гляжу раз — на умывальнике блестят золотые часы. Я их сразу узнал, они были всегда на руке Ольги Григорьевны. Видно, она умывалась, да надеть забыла… Мне, примерному сторожу, портрет которого висит на Доске почета, не к лицу покидать пост, но я все-таки ушел из школы. Учительница дома проверяла тетради. Я ей вручил часы, она меня так благодарила, что я не мог ее обидеть, посидел немного с ней, выпил чаю. Она предлагала мне вино, я отказался, потому что в служебное время пить нельзя.

— Правильно, дядя Хирач, — сказал Хаджимурад. — Правду говоришь. — Он попытался освободить руку. — Вот мы тебя и любим больше, чем директора…

— Директор ночью спит, а сторож начеку. Ты помнишь, когда в клубе был пожар, я поднял на ноги весь аул, а что если бы я спал на службе? К утру от клуба остались бы только развалины.

— Тогда еще в газете про тебя писали!

Хаджимурад, наконец, вырвался из рук Хирача. Под уличным фонарем разорвал конверт, бережно вынул содержимое. Из пачки листов, на которых чернела машинопись, выпала страничка. По ней бежали кривые строчки — от руки.

«Хаджимурад, обещанное — как возведенный мост. Если он рухнет — заглохнет дорога. Но мост можно возвести заново. Если человек не сдержал слово — рушится вера. Ее не построишь, как мост. Слово свое сдержала — высылаю пьесы. Их две. Если понравятся — ставьте. С приветом Шарифат».