Родной знакомый

— Будешь договариваться с Югановым? — Мне от этой мысли стало противно, а Глеб сказал:

— Буду ставить условия. А дальше посмотрим. Хочешь со мной?

Я не сразу поняла суть вопроса, непонимающе глянула, а Романов пояснил:

— Хочешь поехать со мной на встречу с Иваном Алексеевичем?

Вначале я презрительно фыркнула, встречаться с этим человеком у меня никакого желания не было, прекрасно проживу свою длинную жизнь без единой мысли о нём. Но затем мне стало интересно.

— Где вы встречаетесь?

— На турбазе. Сегодня вечером.

Мои пальцы сжались на подлокотнике кресла, в котором я сидела.

— Ты боишься? — догадался Глеб.

— Боюсь, — согласилась я.

— Не переживай. Думаю, о тебе уже никто и не вспомнит. К тому же, ты со мной, под моей защитой.

Я медлила, потом аккуратно поинтересовалась:

— Я смогу встретиться с родителями?

— Мы что-нибудь непременно придумаем.

Я кивнула, соглашаясь.

Глава 17

В свой родной город я возвращалась со странными ощущениями. Оказывается, внутренне я успела настроиться, что никогда сюда не вернусь, и теперь испытывала тревогу. Смотрела в окно, на знакомые с детства улицы, и переживала, что что-нибудь пойдет не так. Я не хотела встречаться с мужем, не хотела встречаться с Иваном Алексеевичем, но очень хотела встречи с родителями. Возможно, я долго их не увижу, и на душе было неспокойно.

Глеб в машине сидел рядом со мной, и мне казалось, совсем не обращал на меня внимания. Он был занят, без конца с кем-то разговаривал по телефону, был занят предстоящей встречей, уточнял какие-то детали, и ему, понятное дело, было не до моих переживаний. Я потихоньку Глеба узнавала. Наше с ним знакомство два года назад выявило мало важных черт характера. Что его, что моих. Нас кружило увлечение, любопытство, гормоны, чувство влюбленности. По крайней мере, меня, которое, на фоне опасности, только обострялось. А теперь я смотрела на Глеба совсем другими глазами, видела его в определенной ситуации, и понимала, что он совсем не тот добродушный парень, которым я его запомнила.

Это, по сути, незнакомый мне человек. В некоторых моментах достаточно жесткий, привыкший продумывать стратегию, подход, находить решение, которое, возможно, и не всех устраивает, но выгодно ему. Я присматривалась к Глебу, прислушивалась к его словам, к интонациям, и понимала, что то, что я когда-то нарисовала в своей голове, к реальному человеку не имеет никакого отношения.

Но у меня от этого человека дочь. И этого уже не изменишь. Сам Глеб не даст мне об этом забыть.

— Я хочу домой, — сказала я Глебу, когда мы проехали по главной улице города. Я голову повернула, посмотрела на него, и пояснила: — К родителям.

Он обдумывал мои слова, мне показалось, что сомневается, но затем кивнул.

— Хорошо.

Я мысленно выдохнула от облегчения. Мне нужно было побыть с родителями наедине. Что-то им объяснить, набраться рядом с ними сил, энергии, успокоиться рядом с ними, как маленькой девочке. От этого самого облегчения я даже затараторила:

— Ты не переживай, я потом вызову такси и приеду.

— Не нужно никакого такси. За тобой приедет машина. Я должен быть спокоен за тебя.

Наверное, этим словам следовало радоваться, принять их, как что-то приятное для себя, с намеком на незыблемость. Но я пока не знала, как к ним относиться.

Я не знала, что меня ждет завтра.

И родителям сказала именно это. Если мама не скрывала своих переживаний, то отец выглядел расстроенным.

— Мне нужно уехать, — говорила родителям, пряча от них глаза. Признаться, что дочь я родила не от мужа, было по-особенному стыдно. Несмотря на то, что для Нюты этот факт, возможно, принесет только пользу. — Мне нужно увезти отсюда дочь. — Я вздохнула, всё-таки на родителей посмотрела. — Это невыносимо — жить здесь. Я, словно, замужем не за Андреем, а за всем его семейством, за Югановым лично.

— Почему ты раньше ничего не сказала нам? — сердился отец.

Я вздохнула и задала ему простой, но такой неприятный вопрос:

— А что бы ты сделал, пап? Кто из нас мог что-то сделать? Не думай, что я не искала выход. Я столько раз уговаривала Андрея уехать!.. Но он не может жить нигде, только в этом городе.

— Конечно! — гневался отец уже на бывшего, можно сказать, зятя. — Сам, своей головой, он думать не может! За него маменька все решает. А уж потом Юганов!

Но маму семейные проблемы Салтыковых мало интересовали. Она сидела рядом со мной, смотрела с такой печалью и тревогой, и держала меня за руку. А потом позвала:

— Наташа.

И в том, как она произнесла моё имя, прозвучало всё. Я сжала её руки в ответ.

— Мама, не переживай. Всё будет хорошо.

— Да кто знает, что будет хорошо? Ты так далеко от нас уезжаешь, внучку увозишь. Мы даже не знаем этого человека!

— Я буду с вами постоянно на связи, обещаю. А Глеб… Он хороший. И, — я несмело улыбнулась, — кажется, он ещё в шоке от новости, что он отец. Он так на Нюту смотрит… как на восьмое чудо света. Уверена, что для неё он сделает всё.

— А ты?

Я снова вздохнула.