Родовое проклятие

У нас тогда совсем денег не было. Я обедала на работе в долг. Потом попросилась у начальства на ВДНХ, там заработанные деньги выдавались ежедневно – от общей суммы продаж – 10 процентов, рублей 100 в день получалось, ну, может, 150. В магазине набегало что-то за неделю, но надо было выплатить долг – деньги, которые я занимала на Авдотьины похороны.

Егор звонил кому-то, потом пропал на двое суток, и я отчитывалась перед Валентиной, не понимая, зачем мне все эти проблемы…

«Пусть немедленно едет домой!» – кричала в трубку Валентина. «Хорошо, я скажу» – отвечала я, даже не зная, где мой несчастный брат и имею ли я право вообще что-либо говорить ему.

Егор появился. Объяснил, что был у друзей, что ему предлагают отличную работу, но ему все это «на хрен не нужно».

– Мать звонила, – доложила я.

Он замолчал, задумался, прижимая тонкими нервными пальцами, натянутые на кисти края рукавов (он всегда носит свитера с растянутыми длинными рукавами и еще придерживает их пальцами к внутренней стороне ладоней). «Во что же превратились его руки, его вены, его кожа?» – с ужасом думала я, глядя на эти до бела сжатые, подрагивающие пальцы.

– У меня денег на билет нету, – признался он.

– Я найду, – быстро пообещала.

Действительно, в тот же день мы заняли для Егора деньги, хотя я вовсе не была уверена в том, что он купит обратный билет. Выпроваживали мы его с такой радостью, что подарили старую Серегину куртку, хотя у Сереги другой не было, но мы-то знали, что купим, выживем, заработаем, а Егор не сделает ничего, что он так и будет ходить в этом свитере, да заношенной мастерке, так же кем-то подаренной.

Когда он ушел, я даже не стала звонить, выяснять, доехал ли он.

37

Сергей привел этого уродца с улицы и долг объяснял мне, растерянно разглядывающей маленькое существо, – что он, вероятно, потерялся, или просто никому не был нужен.

– Наверно родители алкаши какие-нибудь, – Сергей пытался оправдать свой поступок, – ребенок стоит один посреди улицы, и никому до него нет дела.

Я изо всех сил пыталась подавить в себе чувство отвращения: ребенок, на первый взгляд, лет трех, был рахитичным, маленьким куском плоти, с недоразвитыми ручками, казалось, что кисти растут прямо от узких плечиков, на которых размещалась чудовищных размеров голова старика, покрытая синюшной кожей, одутловатая, с обвисшим носом и коротким жестким ершиком волос, начинающимся прямо от бровей. Уродец стоял на тонких ножках, выпятив большой мягкий живот, и молчал, разглядывая нас. Я опустилась на корточки и, превознемогая тошноту от запаха уродца, спросила:

– Ты чей?

Он молчал, лишь короткие толстые пальчики на его руках постоянно шевелились, и мне почему-то вспомнилась муха, потирающая лапками, так они собирают с ворсинок налипшую грязь и пожирают ее. Ребенок не мог соединить свои ручки, они были слишком коротки для этого.

– Он ненормальный? – обратилась я к Сергею.

– Не знаю. На улице с ним случился припадок. Очень похоже на обморок. Я уж думал, что он умер: знаешь, ребенок упал, побледнел, я его трясу, а кругом ни души… Никому дела нет, прохожие быстренько обходят стороной, лишь бы не быть впутанными в историю…

– А милиция? – не унималась я. – Почему ты не отвел его в милицию? Там бы разобрались…

– Не хватало еще с ментами связаться, – Сергей мялся, ему было неловко и он ждал от меня чего-то, может быть, думал, что я решу эту проблему с найденышем и все, и больше не останется никаких неясностей. А я никак не могла понять, зачем он привел этого несчастного к нам, ко мне: хотел быть лучше тех, кто пробегал мимо? Не мог бросить его одного на пустой улице на произвол судьбы? Я попыталась представить себе испуг, отчаяние, страх ребенка, который не может ничего сказать, пожаловаться, объяснить; представить состояние щенка, или котенка… и не смогла, так омерзителен был этот человеческий выкидыш.

– Похоже, он болен, – вслух предположила я. – Может, у него эпилепсия? Сергей только шумно вздохнул и пожал плечами.

– Но ведь надо же что-то делать! – Возмутилась я. – На что ты рассчитывал? О чем думал?! Господи! Он почти голый, грязный ужасно! Чем это от него так несет?

Кажется, Сергей решил, что сделал все, что мог, он тоже замолчал. Эти двое стояли и смотрели в пол, словно ждали от меня, чего?

– Пожалуй, я его сначала вымою, – решила, наконец.

Сергей помог мне установить детскую ванночку на двух табуретах. В большой я не рискнула бы мыть найденыша, потом сама не смогла бы в ней мыться…