«Родственные души» и другие рассказы

— Зина к нам приехала... А Феденьки нет больше. Ах, детка, что ж ты раньше-то не приехала... Как он ждал-το тебя, как увидеть хотел! Жизнь у твоего папки не сложилась... Когда маленький был, мы жили в Подмосковье, а там в войну бои шли. Война-то кончилась давно, ему уж лет двенадцать было — огород отодвигать стали, а он копал. За мужика уж работал... Друг ему помогал с изгородью. На мину наткнулись. Дружок — насмерть, а он выжил, но вся левая сторона лица изуродована и глаза лишился. Твоя мать его уродом за это звала. И замуж не пошла, стыдилась его недостатка. А так — он красавец был, твой папка. Сейчас я покажу тебе! Меня Татьяна зовут, тетя Таня я тебе, поняла? Вот смотри — это его фотография. А рядом — видишь, это ты маленькая.

Зинка с трудом встала, ноги все еще были ватными, подошла ближе, вгляделась: из рамочки чернобелой фотографии на стене внимательно смотрел на нее красивый широкоплечий мужчина с добрым открытым взглядом. А рядом, в искусно выпиленной рамочке, красовалась фотография маленькой смешной Зинки. На ее недоумение тетя Таня улыбнулась сквозь слезы:

— Незаметно, да? Он так специально фотографировался — сбоку, чтобы левую сторону лица не видно было. А так — что ж? Ни в армию не взяли, ни на работу хорошую не устроишься. Пенсию получал... Да и стеснялся он незнакомых-то. Это здесь, в Маты- рино, его все любили, а в чужом-то месте зеваки всяко обозвать могли... Так всю жизнь пастухом работал... Любил один — на природе... Дом вот в порядке содержал и соседям завсегда помогал, ничего взамен не требуя. За то и любили — безотказный... Так он всю пенсию тебе отправлял, когда и от зарплаты еще добавит... Ты у него единственная ведь была. Сядет, бывало, уж не налюбуется на твои фотографии. Каждую рисунком изукрасит или рамочку сам сделает... У меня-то и муж был, и детишек трое, взрослые уже, в городе живут. А у Феденьки ты одна — как есть одна. Постой, что ж я, окаянная, тебя за стол-то не сажаю, ты ж с дороги — голодная, поди-ка? Погодь, я тебе все-все про отца расскажу, давай-ка сначала стол накрою...

Тетя Таня вскочила и стала хлопотать по хозяйству. Зинка спросила тихо:

— Почему он умер?

— Ребятишки в речке купались, озоровали, один пацаненок тонуть стал. Они испугались — орут как оглашенные, а рядом — никого. Федя у речки стадо пас, на лошадке был, подскакал и вытащил его. Откачал мальчонку, а сам лег на песок и... Ребятишки взрослых привели, мальчонка кашляет, а Феденька лежит рядом, как будто спит... И хоронили его — я не верила — лежит как живой, чуть улыбается вроде... Плакали все...

— А где папка похоронен?

— Что? А... Так я свожу тебя после обеда... Что молчишь? Одна хочешь? Ну иди, сходи, а я пока приготовлю обед. Ближний к лесу ряд, там сосна такая еще приметная — с одного краю веток нет. Ванечкин Федор Иванович. Не боишься одна на кладбище? Ну сходи... Только потом сразу ко мне — назад. Поняла? Прости, что неласково встретила...

Тетя Таня проводила Зинку до калитки, лохматый Дружок привстал, внимательно и грустно посмотрел на нее, но лаять не стал. Тетя Таня сказала, открывая калитку:

— Ты не бойся — я на тебя поглядывать буду из окошка... Да у нас тут спокойно так-то, не балуют — все свои... А и некому уже баловать — почитай, вся молодежь разъехалась... Ну, иди-иди, да недолго, я быстро сготовлю, завтра еще вместе сходим — подольше посидим, пирогов напечем и сходим...

И Зинка медленно пошла на гору, к папке.

Она поднималась по горе, скользя резиновыми сапожками по обледеневшей дороге, и дорога казалась ей бесконечной. Поднялась до кладбища, прошла к последнему ряду могил у леса, сосну увидела сразу — она была большой, сильной, но изогнутой, и ветки росли только с одной стороны. Сразу увидела и могилу, на ней — деревянный крест, на кресте табличка: «Ванечкин Федор Иванович». И годы жизни. Рядом с могилой врыта скамейка и небольшой столик.

Зинка села. Посмотрела вокруг: с горы видна речка, поле, село Матырино и домик тети Тани. Даль открывалась такая, что дух захватывало. Зинка прикоснулась к могиле рукой — и ничего не почувствовала. И это все? Вся поездка к отцу? Она тихо сказала:

— Папка, здравствуй... Это я, Зина, твоя дочка. К тебе приехала... А ты умер...

И почувствовала. Ощутила вдруг сильную боль. Болело где-то внутри, может, это душа так болит? Она почувствовала, что папка видит и слышит ее. И что он очень долго ее ждал. Ей внезапно стало ужасно страшно, что он поверил, будто это она написала злые письма, назвала его уродом и причинила ему боль. Зинка опустилась на колени перед могилой и сказала громко:

— Папка, это не я письма писала! Я бы никогда не стала тебя обижать! Ты мне веришь? Я так давно хотела к тебе приехать, так давно! У меня не получилось раньше это сделать, прости меня, пожалуйста! Если бы я сделала это раньше, то все было бы иначе... Я бы осталась жить с тобой, и, может, ты бы не умер... Папочка, прости меня, пожалуйста, что я не смогла с тобой встретиться! Видишь, как все получилось... Я приехала — а тебя нет...