Роджер Крук

христианин, еще не гарантирует, что его решения правильны, а его действия

нравственны.

Помимо этого, индивидуалистский подход не способен добраться до сути

многих проблем. Мы есть то, что есть, только в социальном контексте. У нас есть

биологическое и культурное наследие, мы — члены семей, на нас влияет наше

окружение, мы ответственны перед законом и государством, мы также находимся под

влиянием того, что видим и слышим. Принятие христианской веры не всегда

автоматически приводит к исправлению наших жизненных позиций по отношению к

социальным проблемам. Ценности и идеалы, скажем, белого христианина-протестанта

не всегда такие же, как идеалы христианина, который не белый и не протестант.

Ценности и идеалы католика из Бостона отличаются от идеалов католика из Гондураса.

Наши привычки и традиции влияют на наши суждения относительно образовательных,

экономических, политических, религиозных и нравственных вопросов. Мы принимаем

решения на основании не только своей веры, но и других сильных факторов,

влияющих на нас.

Индивидуалистский подход не может иметь четких критериев, характеризующих

социальные институты. Функции государства не индивидуальны, а корпоративны.

Государство, например, строит дороги, содержит почтовую систему, объявляет войну.

Государство имеет дело с преступниками, заботится о бедных, отправляет людей в

космос. Отдельные люди могут поддерживать или не поддерживать действия

государства, выражать свое мнение, предпринимать усилия, чтобы изменить курс

государства. Но вне зависимости от того, реагирует государство или нет на личные

мнения своих граждан, оно все равно действует по-своему. То же самое можно сказать

применительно к экономической системе, религии, образованию, социальным

обычаям. То же относится даже к коллективу, в котором человек работает, к школе, в

которую ходит ребенок, к церкви, к которой принадлежит человек. Отдельные люди

действуют в социальном контексте, но и социальный контекст влияет на отдельного

человека.

Последний факт говорит о христианской ответственности в социальных

вопросах. Если мы хотим накормить голодных, нам придется действовать при

посредстве общественных структур — экономического порядка и государства, - чтобы

решить проблему нищеты. Если мы хотим добиться мира между людьми, мы должны

действовать при посредстве политической структуры, частью которой являемся. Если

нас заботит неправильное отношение к какой-либо общественной группе, нам придет-

ся действовать совместно со структурами, занимающимися вопросами дискриминации.

Этот подход не ограничивает личных отношений. Он признает, что индивидуальные

проблемы часто являются симптомами более широкой социальной ситуации и что

структура должна быть исправлена, если мы хотим улучшить положение дел.

Когда начались выступления против расовой дискриминации в 1950— 1960-х

годах, очень часто раздавались возгласы: «Вы не можете узаконить нравственность».

Но, как позднее было показано, законы могут менять не только поведение людей, но и

их отношение. В 1970—1980-х годах статус женщин в обществе и отношение людей к

правам женщин изменились таким же образом. Это вовсе не означает, что все

проблемы можно решить законодательным путем. И это, конечно же, не означает, что

христиане должны навязывать свои нравственные стандарты всем людям, возводя их в

ранг закона. Но многие нравственные вопросы, встающие перед нами, имеют

социальный характер, и наиболее приемлемым и эффективным способом их решения

является воздействие через властные структуры.

Здесь критическое значение приобретает соотношение любви и справедливости.

Мы уже показали, что многие тексты Ветхого Завета тесно связаны с идеей

справедливости. Мы также пришли к выводу, что внимание Иисуса было

85

сосредоточено на концепции любви вплоть до того, что все требования Закона и

Пророков заключены в заповедях любви к Богу и ближнему. И если Иисус говорил

очень мало о справедливости, должны ли мы думать, что этот вопрос не касается

христианства? А если христианская этика касается и любви, и справедливости, то как

они соотносятся друг с другом?

Джозеф Флетчер настаивает, что «Любовь и справедливость суть одно, ибо

справедливость — порождение любви и ничто больше». Он говорит о справедливости

так: «Это христианская любовь, думающая головой, понимающая свои обязанности,

возможности, ресурсы». Для него любовь и справедливость - синонимы. Ни одна из

них не больше другой, не происходит из другой , не конфликтует с другой, не

использует другую. Два слова должны создавать в нашем сознании один образ.

Интересно, что Флетчер согласен с Полом Рэмзи в этом вопросе. Рэмзи говорит,