Рогатый папа

Резко подняла лицо, подставляя под теплые струи. Если единственная подруга отвернется от меня, то как тут выдержать? У меня не останется ни одного близкого человека, к которому я могла бы обратиться.

– Прокрути еще раз, – требовательный голос прорезал напряжённую атмосферу маленькой прокуренной коморки.

– Герман Игнатьевич. Ну четыре раза уже смотрели. Хотите, я вам на флешку запишу? – с надеждой попросил высокий широкоплечий парень.

Его карие глаза грустно взглянули на часы.

– Куда-то торопишься? – Нагицкий недовольно побарабанил пальцами по клавиатуре рядом с экранами видеонаблюдения.

– Так будний день же. Клуб закрыт. Я только ради вас сюда пришел. Отец после конфликта с Алмазовыми психанул, отошел от дел. Весь клан на мне… вернее, то, что от него осталось.

– Прекрати это нытье. И я что-то не понял. «Только ради меня»? – прошипел Герман. – Руслан, дорогой мой. Напомни мне. Это разве в моем клубе произошло отравление?!

– Я не то хотел сказать… – парень разом побледнел. – Ну и она ж это, жива. А нет тела, нет дела. Да и Алмазов же вам сказал, что яда не было.

Нагицкий раздраженно цокнул, понимая, что еще чуть-чуть, и он придушит этого парня собственными руками.

– И это я тоже не хотел говорить… – поспешно поднял руки Руслан, – Герман Игнатьевич, ну может, повторный анализ выявит что-то? И если кто-то что-то подбросил, то мы с ребятами весь город прочешем, найдем источник заразы. Ну а пока-то что себя изводить? Вы же сами видите, что камеры стол не засняли.

Нагицкий прикрыл глаза, устало потер виски. Все было бесполезно. Если лаборатория с первого раза не выявила подозрительных примесей в остатках лимонада, то, скорее всего, и на второй раз ничего не будет. Может, действительно нужно признать, что у Ирины был приступ анафилактического шока, и сейчас он ищет то, чего нет?

– Прокрути еще раз, – упрямо повторил он.

Руслан вздохнул, но все же запустил повтор записи.

Кадр за кадром Герман всматривался в одни и те же картины, столики, толпа людей, нелепо раскачивающаяся из стороны в сторону. Сейчас, когда он смотрел все это без звука, а не присутствовал лично, люди в клубе выглядели особенно глупо.

– Стой, – он сказал это раньше, чем понял, что именно его смутило в очередном кадре. – Покажи дальше покадрово.

Руслан послушно остановил картинку. Ирина на ней как раз встала и находилась спиной к объективу. В одной руке – стакан, в другой – раскрытая сумочка. Германа при этом видно не было. Но он знал, что стоял там в это время и Ира смотрела на него, испуганная, шокированная тем, что он узнал очередной ее секрет.

Все-таки это чудо, что она, испугавшись крови, позвонила ему, решив, в итоге, сохранить беременность. Это, по крайней мере, решало основную проблему.

Вот Ирина на мониторе, подносит стакан к губам. Медленно, кадр за кадром.

«А это, черт возьми, что еще?..»

– Герман Игнатьевич, а это что? – одновременно с его мыслями спросил Руслан.

– Увеличь, – скомандовал Нагицкий.

Уже несколько секунд спустя оба мужчины всматривались в размытое из-за резкого увеличения размера изображение. Как только сразу этого не заметили? Может, просто были настолько зациклены на том, чтобы понять, кто имел доступ к стакану, что даже не подумали о других вариантах?

– Эти двое стоят к ней слишком близко. Вот тут ее за плечо трогают… – Руслан потыкал пальцем в монитор, озвучивая то, о чем Герман как раз думал. – А что, если?..

– Ее отравили не через лимонад, – закончил за него фразу Нагицкий.

Руслан вытер выступивший на лбу пот.

– Я пропущу через фильтры, попробую пошаманить, чтоб улучшить качество кадра, – предложил он.

Герман заторможенно кивнул. Это все могло оказаться очередной пустышкой, а могло и вывести к реальному следу.

Вдруг телефон в кармане издал знакомую трель. Номер был незнакомым, но на мгновение подумалось, что снова звонит Ирина. Вдруг опять нужна помощь? Или она попала в больницу, и теперь звонят оттуда?

Не надо было ее все-таки с утра отпускать одну в театр!

– Слушаю!

– Привет, мой единственный, а потому самый любимый сын, – хохотнул в трубку знакомый голос, который Герман предпочел бы не слышать. – Это Игнат Лаврентьевич, твой папа. Ты где сейчас?

– Где бы я ни был, тебя это не касается, – Герман собирался отключиться. И почему у него нет дара предвидения, как у того ничтожества, что именует себя его отцом?

– Стой. Стой! Я же вчера так тебе и не рассказал, зачем вообще приехал, – поспешил объясниться мужчина.

– Вообще-то рассказал. Ты видел двойню. Одаренных детей. И решил поживиться.

– Это ты так решил. Я просто предпочел не спорить, ибо на диалог ты все равно был не способен.

– Так какого дьявола ты мне звонишь, если я не способен на диалог? Просто выметайся из города.

– Герман, я видел, как твоя девушка умирает, – эти слова вызвали неприятные мурашки по телу.

Умирает. Ирина. Какие страшные слова. Жуткие. Неправильные.

– Что?

– Что бы ты ни делал, она погибнет через месяц. И только я могу это остановить.

– Ты лжешь.

– Хочешь это проверить? – усмехнулся голос на том конце.