Рок-н-ролл мертв

— Ну, что ты, Настя. Это — временный упадок. Мы только сегодня толковали об этом. Это пройдет. Он, как всегда, делает из мухи слона; да и ты…

— Что ты мелешь, Крот? Он лежит мертвый — в ванной.

Некий невидимка вылил мне за шиворот ковш липкой ледяной жидкости. В трубке снова послышались частые приглушенные всхлипывания.

— Подожди, Настя, я сейчас буду. А ты постарайся сделать что-нибудь: проверь пульс, сердце, вызови «скорую»…

— Уже вызвала. Сейчас иду встречать — на улицу. Если ты приедешь после них, я все равно буду у входа. Я не смогу быть в квартире одна.

— Жди! — крикнул я в трубку и кинулся вниз.

У меня было такое ощущение, будто кто-то показывает мне страшный, до нелепости, фильм с моим участием. Поехала крыша: я словно видел себя со стороны. Как я, уже сидя в «Жигулях», бестолково тычу ключом зажигания вокруг отверстия и шепотом матерюсь от собственной неловкости. Как выезжаю на темный, с отличным названием — «Лялин», переулок…

Очнулся я, миновав уже больше половины пути. Оказалось, что я километров под девяносто несусь по темному мокрому Новодмитровскому. Чуть сбавил скорость: не хватало только еще одного покойника.

Но что произошло? Несчастный случай? Самоубийство? Скорее — первое; если я правильно понял Костю, то оставил я Романа не в самом паршивом настроении, какое у него бывало в последнее время.

Я уже подъезжал к месту: вот магазин «Аленка», вот ворота во двор павловского психоцентра, вот — контора «Машинописные работы на дому»… И тут, возле самого дома, навстречу мне вывернула машина «скорой помощи». Улица была совсем пустой, так что вряд ли это было совпадением. На мгновение поравнявшись, в большом, в полкабины, окне я мельком увидел водителя и врача. «Вот и развязка», — пронеслось в мозгу, и машины разминулись.

Настя, как и обещала, ждала меня на улице. Она промокла до нитки, но, несмотря на мои уговоры, не захотела возвращаться в дом, тем более, что ждать больше некого: Рома, как я и предвидел уже увезли. Мне ничего другого не оставалось, как посадить ее в машину рядом с собой. Теперь мы неторопливо двигались по ночной Москве, и Настя рассказывала мне, как все произошло:

— Он сильно уставал в последнее время. А тут еще с родителями поссорился. Они все никак не могут простить, что он не работает на «нормальной» работе. И еще — что мы с ним не расписаны; «в грехе» живем. И я тут еще… Полгода назад врач сказал, что мне нужно серьезно лечиться, иначе — о ребенке даже и мечтать не стоит. И вот я бегала с процедуры на процедуру, и мы почти не виделись с ним: днем — я в больнице, вечером — он на концерте. Или вообще — гастроли. А когда мы все-таки встречались, я стала замечать, что он как будто не в себе. Потом мне Клен позвонил и сказал, что Ром ширяется. Я не поверила сначала. Но стала приглядываться и убедилась, что так оно и есть. А завести с ним разговор на эту тему… Все не знала, с чего начать.

Но сегодня он был какой-то особенный: еле на ногах стоял, а шутил, дурачился, как раньше. И все напевал: «Прекрасная ты, достаточный я, наверное мы — плохая семья…», знаешь?..

— Из «Радио Африки», — кивнул я. — «…Сейчас мы будем пить чай…»

— И мы пили чай. Он очень много говорил о тебе. Кстати, спасибо за то, что так назвал дочку.

Мне было неловко слышать это в такую минуту, и я промолчал, а она продолжила описания подробностей нынешнего вечера.

Они пили чай, и Роман много смеялся и говорил, что вот и Настя подлечится только и тоже родит дочку; и он придумывал для нее разные имена — от Аграфены до Брунгильды… А потом в нем как будто что-то сломалось, словно завод кончился. Он поскучнел, говорить стал с неохотой. И вдруг заявил, что ему нужно побриться.

Настя слегка обиделась на его перемену и заметила, что никогда у него раньше не было такой идиотской привычки — бриться перед сном. А он в ответ наорал на нее, мол, не ее это дело, и с какой стати она за ним шпионит, и что она вечно лезет не в свои дела… И заперся в ванной. Его раздражение было настолько несоизмеримо с ее замечанием, что она сразу заподозрила неладное и решила посмотреть, чем он там, в ванной, занимается.

В стене между ванной и туалетом, под потолком, есть маленькое окошечко (непонятно, кстати, зачем). Благо, потолки в «хрущевках» невысокие, и Настя прекрасно все видела, встав ногами на унитаз.

Сначала Роман включил душ, словно боялся, что она что-нибудь услышит. Только шумного он там ничего не делал, а просто достал с парфюмерного шкафчика коробку (глядя сверху, Настя сразу заметила ее, а раньше — никогда не видела), вынул оттуда шприц и, зарядив в него две ампулы, кольнулся. Потом положил коробку на крышку стиральной машины и, прислонившись спиной и затылком к стене, сполз на корточки.

…Она перевела дыхание и спросила:

— А куда мы едем?

— Ко мне.

— Нет, давай обратно. Я домой хочу.

Я не стал спорить и изменил маршрут. Она попросила: «Дай сигарету». Я протянул пачку «Стюардессы», она прикурила от «затычки» и, пару раз затянувшись, стала рассказывать дальше: