Рок-поэтика

Некоторые песни озаглавлены по названию литературных жанров («Зимняя сказка», «Слыша В. С. Высоцкого» (Триптих — в литературном контексте), «Егоркина былина», «Трагикомический роман», «Галактическая комедия») и в принципе соответствуют заявленной жанровой характеристике: так, в «сказке» происходят удивительные, нереальные вещи; «былина» стилизована под былинный стих, содержит гиперболы, стилистические повторы, поэтизирует бытовые приметы; «комедия» повествует о смешном, забавном приключении и т. д.

Поэтическая система Башлачева, несомненно, испытала влияние эпического начала на лирическое — во-первых, песни Башлачева «можно рассматривать как звенья одного „метасюжета“, строящегося отчасти по законам эпоса», во-вторых, композиционная структура отдельных произведений основана на специфическом «квазисюжете», имеющем «традиционно нелирические компоненты» [201].

Многие критики не без оснований отмечают, что у череповецкого рок-барда ни голоса, ни особого музыкального слуха и дара не было. Не было и особых актерских способностей («Я — не актер. Мое дело — песня» [196]).

Действительно, большинство своих песен Башлачев не «поет» в общепринятом значении этого слова, а проговаривает либо выкрикивает; в его композициях гитарных «соло» практически нет — инструмент выполняет лишь роль аккомпанемента; отказ от съемок в фильме выявил актерскую «некомпетентность» Башлачева. Стало быть, он «делал ставку» на слово, на песенный текст.

Рассмотрим некоторые особенности корреляции музыкального субтекста с вербальным и исполнительским в произведениях Башлачева. Возьмем наиболее показательные в плане структуры и композиции произведения — «Грибоедовский вальс» («Он глядел голубыми глазами, // треуголка упала из рук, // А на нем был залитый слезами // Императорский серый сюртук») и «Абсолютный Вахтер» («Он отлит в ледяную, нейтральную форму, // Он тугая пружина, // Он нем и суров») (в тексте последнего также упоминается вальс). Оба исполняются в ритме вальса: две доли слабые, третья — сильная (_ _ /), что гармонично соотнесено со стихотворным размером — анапестом, где стопу составляют два безударных (слабых) и третий ударный (сильный) слог.

«Время колокольчиков» и «Лихо», имеют довольно сложную стихотворно-метрическую характеристику (первое — акцентный стих («Что ж теперь ходим вкруг да окло, // На своем поле, как подпольщики. // Если нам не отлили клокол, // Значит здесь время колокольчиков»); второе — акцентный стих с переходом на шестистопный хорей: «Вот теб медовая брага, // Ягодка-злодейка, отрава. // Вот теб, приятель, и Прага, // Вот теб, дружок, и Варшава»), но в музыкальном плане они предельно просты: построены буквально на двух аккордах (EmC и AB соответственно).

Тем не менее, при прослушивании никаких «сбоев» и диссонансов нет — слова коррелируют с ритмом: урегулированное число ударений (4 и 3) соответствует однородному музыкальному ритму. Таким образом, «сильные» ударные слоги совпадают с «сильными» в музыкальном отношении долями, т.е. неравномерный междуиктовый интервал «сглаживается» за счет ускоренного проговаривания более длинных слов и растягивания более коротких. Часто Башлачев прибегает к звукоподражанию и имитации, делая исполняемое произведение более «живым». Так, он сонно и с зевотой исполняет слова о сладкой дремоте и безделье после новогодней ночи («Новый год»), обыгрывает с помощью соответствующих звуков и интонаций комичные фамилии и манеру чтения представителей провинциальных городов («Слет-симпозиум»), открыто использует мелодию группы «Rolling Stones» («примитивные аккорды» («Час прилива»)), кашляет («Мокрый табак. Кашель…» («Осень»)) и т. д. Особенностям поэтического языка А. Башлачева, рассмотрению специфики его поэтической системы посвящено немало работ таких литературоведов как В. В. Лосев, А. И. Николаев, С. В. Свиридов и др. [202; 203—209]. Несмотря на предельно малый срок творческого пути Башлачева (несколько лет) и количество созданных им произведений (всего около шестидесяти), ценность башлачевского наследия огромна.

Исследователи творчества, равно как и люди, близко знавшие поэта, сходятся во мнении, что его произведения были обращены не только к аудитории, но и к Высшему Собеседнику: «Ему было важнее, найдут ли его тексты аудиторию ТАМ, на соприкосновении его ПОЭЗИИ, НЕБА, БОГА», при этом целью общения с Абсолютом было взять знание от «того света», чтобы «исправить» этот мир [196]. Главная художественная задача поэта — осуществить «прорыв в высшее бытие» (С. В. Свиридов).

Творческий путь Башлачева — это «путь от рационального предмета и слова к иррациональному (абсолютному) пределу и слову. В семиотическом аспекте — от конвенционального знака, аллегории и метафоры, к символу и мифу», стремление «изменить онтологический статус слова, проникнуть через толщу знака к денотату и <…> к самой сущности» [205, с. 69].