Рок-звезда

Его прикосновение так отличалось от прикосновения Рыцаря. Ганс не брал у меня; он давал. Он давал, и давал столько, что я была полна любви до краев. Она плескалась в моих глазах. Думаю, именно поэтому я столько плакала, когда он был рядом. Потому что меня переполняло счастье.

Обхватив Ганса за шею, я вернула ему поцелуй. Каждую клетку моего тела наполнили облегчение и благодарность, и от этого меня как бы защекотало.

Как так получилось, что этот человек принадлежит мне? Как это мне так повезло?

Я его не заслуживала. События последнего вечера это доказали, но я все равно никуда его не отпущу.

– Значит, истинная любовь? – прошептал Ганс мне в губы.

– М-м-м-м-хм-м-м, – прошептала я в ответ. – Что-то в этом роде.

Часть III

23

Новогодняя ночь 1999

– Б-б-бли-и-и-н. Т-т-ту-у-у-у-т, – мои зубы не просто стучали. Они долбили друг по другу со скоростью сорок два удара в секунду. Мои костлявые пальцы превратились в бессмысленные мясные сосульки. А стальные накладки на ботинках промерзли насквозь, и пальцы ног теперь были заключены в две ледяные камеры.

Почему-то я всегда думала, что замерзнуть до смерти не так уж и плохо. Мне представлялось, что тело просто онемеет, ты уснешь и проснешься в раю, или в своей старой квартире, или где-то там еще. Но оказалось, что на самом деле при переохлаждении по всем твоим двадцати пальцам одновременно лупят сапожными молотками, отчего все твое тело трясет в настоящих конвульсиях.

В общем, никому не посоветую.

«Минус пять градусов», – объявляло одно из многочисленных табло на Таймс-сквер.

Минус пять.

Для анорексичной южанки, чей зимний гардероб составляли несколько маек с длинным рукавом, чтобы поддевать их под обычные, летная куртка и толстовка «Фантомной Конечности», украденная у бойфренда, стоять часами на открытом воздухе при температуре ниже нуля было хуже смерти. Даже ад был бы лучше, чем долбаный Нью-Йорк в новогоднюю ночь.

В аду хотя бы тепло.

– Стивен, Биби замерзла. Пойди, обними ее, – предложила Дева-Гот, лизнув Стивена в ухо.

Мне прямо захотелось, чтобы ее язык примерз, как у ребенка, который лизнул флагшток в «Рождественской истории».

– Да я н-н-норм-мально, – соврала я.

Дева-Гот со Стивеном закинулись каждый по горсти экстази еще до того, как мы вышли из самолета, так что им уж точно не было больно. Джульет и Майк, ее новый парень, тоже прилетели вместе с нами. Но они отправились на поиски пищи и туалетов, оставив меня следить за этими Твидлди и Твидлдам.

Сама группа приехала сюда накануне, на машине из-за всей аппаратуры, так что я толком и не виделась с Гансом, только на секунду перед и после их выступления. Хотя они выступали на сцене в нескольких кварталах от Таймс-сквер и за шесть часов до падения шара, люди уже стояли плечом к плечу и там, и еще дальше. Говорили, что в эту ночь на улицах к полуночи будет больше миллиона человек и «Фантомная Конечность» сможет засветиться перед несколькими тысячами из них.

Я никогда никем и ничем так не гордилась. Это было почти невозможно – смотреть, как мой парень, мой человек, прямо у меня на глазах исполняет мечту. Все парни психовали до чертиков, выходя на сцену – ну, кроме Трипа, ясное дело, – но к концу второй песни Ганс уже улыбался. Не огромной, не самой крутой улыбкой. Но все равно – это была полноценная улыбка с двумя ямочками.

Его радость была моей радостью. Я ловила от нее кайф. Потеряла счет времени. Вся исплясалась. А уж то, что они не смогли устроить поцелуйный конкурс из-за всех заграждений, сделало меня еще счастливей.

После концерта Ганс быстро чмокнул меня через загородку и сказал, что им надо отнести аппаратуру и погрузить ее в фургон Бейкера, после чего они сразу придут к нам.

И с тех пор про них никто ничего не слышал.

А прошло уже пять часов.

Отыграло еще пять групп.

Весь мой кайф давно улетучился.

Мой телефон молчал.

А я отморозила насмерть губы, нос и веки.

В этот вечер все мое настроение и планы на жизнь претерпели значительное изменение к худшему.

Я уставилась на электронные часы прямо под шаром, который должен был упасть в полночь.

«23:41. Ну, и где его черти носят?»

Дева-Гот подошла и обхватила меня, как норковая шаль. Я вытащила телефон из кармана куртки и снова проверила его. Ничегошеньки.

– Я сейчас просто счастлива. А ты? – пропела мне на ухо Дева-Гот.

Я кивнула. У меня так стучали зубы, что говорить что-то было бесполезно.

– Мы на Таймс-сквер, встречаем 2000 год. Это же сейчас центр Вселенной. Наступает новое тысячелетие – вот тут, сейчас, – и мы увидим, как это произойдет.

– Это просто офигеть, – подхватил Стивен, притягивая подружку к себе. – Они думают, что все электронные службы могут рухнуть, потому что старые компьютеры решат, что наступит не двухтысячный, а просто нулевой год. И все это, – он указал на безумно мелькающие джунгли электронной рекламы и объявлений, освещающие все вокруг, – все это станет через несколько минут черным-черно. Вот увидите.