Рок-звезда

Прежде чем Ганс успел поставить меня обратно на землю, Дик Кларк начал обратный отсчет. А я парила надо всем, глядя сверху вниз на 7-ю авеню, заполненную сотнями тысяч таких же, как я, людей, собравшихся, чтобы встретить новое тысячелетие в мире, любви и гармонии.

Миллион голосов в унисон взлетел к небоскребам. «Пять… четыре… три… два…»

Прижав меня к своему теплому телу, Ганс накрыл своими теплыми губами мои лиловые от холода губы как раз в самую последнюю секунду уходящего двадцатого столетия. Я поцеловала его с восхищением и благодарностью за все те различия, которые принесло в мою жизнь само его присутствие. Пока он не появился, мне казалось, что я могу умереть. Теперь, в его руках, мне казалось, что я летаю.

С неба просыпался дождь конфетти. Все кричали, обнимались и хлопали своими надувными хлопушками. Свет продолжал сиять. И казалось, что весь мир сегодня празднует вместе с «Фантомной Конечностью».

Кроме Стивена, который был явно страшно разочарован, что отключения электричества так и не произошло.

24

Январь 2000

Стиснув руку Ганса, я привстала на цыпочки. Мы снова ехали по эскалатору вниз, снова в мой обожаемый город под городом. В наш город.

В прошлом декабре я решила, что идея идти учиться в центре города была самой худшей моей идеей. Из-за асфальта летом в городе было гораздо жарче. А зимой, как выяснилось, там было гораздо холоднее из-за того, что высокие дома заслоняли солнце, а все проходы между ними дико продувались. А открытые платформы метро были еще хуже. Поезда ходили раз в пятнадцать минут, и, я уверена, единственным источником тепла там была только ярость всех пассажиров. Ожидая чертова поезда, трясясь в чертовом поезде, идя с чертовой станции до кампуса, перебегая от здания к зданию между занятиями и делая все то же самое в обратном порядке, я провела гораздо больше времени, морозя себе задницу, чем в принципе считала возможным.

Но все это было в декабре.

А сейчас шел январь. А в январе Ганс начал учиться вместе со мной. И вместе мы могли бы быть хоть на Аляске. С моим большим, сильным плюшевым мишкой мне везде было тепло.

Мне в нос ударил запах жареных орехов. Ганс улыбнулся. Держась за руки, мы шагнули с современной движущейся лестницы на старые, вымощенные кирпичом улицы Подземной Атланты. Все четыре наших отягощенных рюкзаками плеча расслабились, когда мы шли под звуки саксофона мимо витых фонарей и освещенных магазинных витрин.

Ганс погладил мне ладонь большим пальцем, и время замкнуло свой круг. Я подняла наши руки к губам и поцеловала его палец, который всегда лежал поверх моего.

– Когда мы тут были в прошлый раз, я могла думать только о том, как мне хочется взять тебя за руку, – призналась я, мечтательно улыбаясь. – Не могу поверить, что с тех пор прошло всего полгода.

Ямочки на щеках Ганса стали глубже, а щеки под пятичасовой щетиной порозовели.

– Хочешь знать, о чем я тогда подумал?

– О чем?

– Только не смейся.

Я закусила губу, чтобы удержаться и сохранить серьезное лицо.

– Я думал, интересно, кто-нибудь когда-нибудь тут женился, или… мы могли бы стать первыми.

Мои глаза наполнились слезами, а рот приоткрылся в безмолвном вскрике.

Остановившись, Ганс повернулся ко мне.

– Я знаю, что тебе еще мало лет, и не хочу ни пугать тебя, ни давить на тебя, но…

– Это прекрасно, – прошептала я, глядя на него полными слез глазами. – Это просто идеально. Хочу сделать это прямо сейчас.

Ганс облегченно улыбнулся. Потом наклонился и поцеловал меня.

– Да тебе еще даже сигареты не продают.

– Пш-ш. Мы же на Юге. Я могу выйти замуж с поддельной запиской от родителей.

Ганс рассмеялся. Его взгляд скользнул куда-то мне за плечо. И его лицо просияло.

– Поддельная записка и кольцо. Пошли.

Взяв за руку, Ганс подвел меня к древнего вида тележке посреди улицы, в которой был устроен ювелирный киоск. Пожилой дядечка с кустистыми усами сидел на табуретке возле нее, читая газету.

– Выбирай, что хочешь. Это только на сейчас. Потом я куплю тебе что-нибудь получше.

Дядечка приподнял взгляд и поморщился, услышав Гансовы слова.

Тихо хихикая, я начала изучать подложки с кольцами. Они были навороченными. На табличках вокруг были слова «Золото 14к» и «Настоящие бриллианты». Я никогда не носила настоящих украшений, кроме своего пирсинга, так что слегка растерялась.

– Может, ты сам выберешь для меня? – с надеждой спросила я. – Я не могу.

Ганс с улыбкой постучал по пластику над маленьким колечком из белого золота с полоской черных бриллиантов.

– Мне нравится это, – сказал он. – Черные бриллианты – это круто, правда? А потом, когда я куплю тебе настоящее кольцо на помолвку, ты сможешь носить это как обручальное.

«Мой милый, прекрасный мальчик-наоборот».

Только Ганс мог предложить девушке обручальное кольцо в качестве помолвочного и помолвочное вместо обручального.

И оно было черно-белым, как он сам.

– Я его обожаю, – просияла я.

Наклонившись, Ганс робко поцеловал меня и прошептал:

– А я обожаю тебя.