Рок-звезда

Раздраженный дядечка измерил мне палец и достал из ящика в глубине тележки кольцо пятого размера. Пока я надевала его на палец и восхищенно любовалась своей левой рукой, Ганс дал дядечке кредитку и подписал чек.

Взявшись за руки, мы пошли в свой любимый мексиканский ресторанчик. По пути я выбирала места для свадебных фото, указывая на них левой рукой, а Ганс время от времени наклонялся и целовал меня. В ресторане мы скинули рюкзаки и пальто, запихали их на лавку, а сами сели напротив, рядышком, пьяные от любви, своих мечтаний и звуков саксофона.

Ганс заказал все тако, которые были в меню, я же вместо обеда упивалась видом своего кольца. Проверив расписание, мы определились, где будем встречаться во время перерывов, и посмеялись, что я записала его на курс феминологии в качестве курса по выбору.

Жизнь под землей была прекрасна.

Даже слишком.

Когда я наконец оторвала взгляд от своего кольца и перевела его на часы в телефоне, то поняла, что мы опаздываем на занятия, начинающиеся в час дня.

Ганс помахал официантке и протянул ей карточку. Прежде чем мы успели натянуть пальто и рюкзаки, официантка вернулась с неловким видом.

– Ваша карта не проходит.

Ганс нахмурил брови.

– Правда? Может, попробуете еще раз?

– Я пробовала трижды, сэр. Она не проходит.

Я рассмеялась и взяла у нее карточку. Открыв кошелек, я дала ей свою дебетовую карту, а бесполезный кусочек пластика, принадлежащий Гансу, засунула на пустое место рядом.

– Вот так. А это я оставлю себе, – сказала я Гансу, дразнясь. – Тебе нельзя ее доверять.

Официантка исчезла.

– Черт. Я забыл положить туда денег, которые мама вчера дала мне на учебники. Вот блин. Я тебе все верну.

– Да не волнуйся, – сказала я, беря у официантки чек и ручку. – Теперь я буду следить за твоими счетами. Ты в прошлом месяце уже три раза превышал лимит.

«Двадцать пять баксов плюс налоги за какие-то тако? Фигасе».

Я подписала чек и с улыбкой вернула его официантке.

– Пошли. На феминологии мужчин не ждут, – пошутила я, хватая Ганса за руку. Переплетя пальцы, мы быстро пошли к эскалатору, который поднимет нас в современную Атланту.

Проскальзывая пальцами между его костяшек, я ощутила свое кольцо на безымянном пальце.

А еще я заметила, что мой большой палец оказался поверх его пальца.

Он никогда раньше не бывал наверху.

В этот момент что-то новое и восхитительное и что-то саднящее и неприятное начали битву за внимание у меня в голове.

Угадайте, кого из них я предпочла не заметить.

25

Февраль 2000

«Будет так весело», – думала я.

«Я же всегда хотела попасть на Марди Гра!»

«А ехать десять часов в фургоне со всеми парнями не так уж и страшно».

Во-первых, ехать в фургоне было так страшно. Трип настаивал, чтобы мы бесконечно слушали его тяжелую мерзость «Death, Murder, Mayhem». Я всю дорогу тряслась на заднем сиденье, отчего меня дико укачало, и к моменту, когда мы дотащились до Нового Орлеана, я могла различать по запаху пердеж каждого из парней.

Во-вторых, я довольно быстро выяснила, что во время Марди Гра улицу Бурбон-стрит надо бы переименовывать в реку Бурбона, и то только потому, что более подходящее название, река Блевотины-Мочи-Пива-и-Бусин – слишком длинное и не влезет на указатель. Я уже много миль тащилась по этому жидкому говну глубиной сантиметров десять, пытаясь отыскать место, откуда можно было бы увидеть, как мимо проплывет помост «Фантомной Конечности». Я была счастлива, что на мне были мои ботинки, но мне было тошно при мысли, что для того, чтобы отмыть их, мне, возможно, потребуется брандспойт.

Ну и, в-третьих, в лицезрении кучи девочек-подростков и взрослых теток, только и ждущих, чтобы заголить свои сиськи перед твоим парнем, нет ничего веселого. Ни-че-го. Особенно когда тебе самой совершенно нечего предъявить, кроме двухкилограммового водяного лифчика и двух комариных укусов, украшенных парой дверных ручек из нержавейки.

Ну, хотя бы в Новом Орлеане в феврале было теплее, чем в Атланте. Тут сказать нечего. И архитектура была ничего. И музыка. И все огни. И пальмы. Если бы не вся эта пакость на улицах, голые сиськи и десять часов обратной дороги в газовой камере, то, думаю, было бы очень даже прикольно.

Я плюнула на идею найти идеальное место на этой улице Бурбона и плюхнула свою усталую, голодную, надутую жопу на какие-то непонятные ступеньки. Кажется, они вели в какую-то сувенирную лавку или угловой магазинчик, да хоть в киоск по продаже чертовых кукол-вуду – мне было без разницы. Для меня это было только место, откуда я буду смотреть, как мой парень смотрит на чужие сиськи.

«Йу-ху-у-у-у».