Рокировка по длинному пути

Отстраненно заметил, что Люпин выглядит еще более жалко и прячет взгляд, как нашкодивший пес, усиленно гипнотизируя столешницу. Даже Тонкс выглядела подавленно и сменила цвет волос на грязно-серый. Взгляд и поза Блэка являл гремучую смесь вызова и вины. Он явно признавал свой косяк, но был готов отстаивать свою правоту до конца.

— Присаживайся, Рон, — холодно приказал Дамблдор, пока остальные плавно огибали меня, стремясь быстрее покинуть помещение. У некоторых на лице откровенно читалось сочувствие. Остались только сам Дамблдор, Кингсли, Моуди и неожиданно… Снейп.

— Как ты думаешь, Рон, что вчера произошло? — спокойно спросил директор, дождавшись, когда я сяду и подниму на него взгляд.

— Ровным счетом ничего, сэр, — взяв себя в руки, ответил я. — Мне определили роль, с которой я не согласился, а мистер Моуди не посчитал нужным спросить мое мнение. Пришлось его высказать самому, что очень не понравилось присутствующим. Вот и всё.

— Значит, ты не хочешь признать, что твое вызывающее, недостойное гриффиндорца поведение, привело к непредсказуемым результатам, — возразил Дамблдор, бросив недовольный взгляд на Блэка.

— Я просто высказал свои соображения, сэр, и не могу отвечать за других, — парировал я. — Но, если вас интересует мое мнение, я рад, что так получилось, и теперь моей семье не придется рисковать ради чужих непродуманных измышлений.

— Мы на войне, парень, — неожиданно взревел Моуди, — ты обязан слушаться старших по званию.

— Хочу напомнить, что я не солдат, сэр, — начал закипать я. — Не состою в Ордене и не обязан соглашаться, когда вы посылаете меня и мою семью на смерть, такую глупую, что ни похвастаться, ни загордиться будет нельзя.

Моуди хотел возразить, но его взглядом окоротил Дамблдор.

— Мы живем в трудные времена, Рон, — ответил директор. — Сейчас не время эгоистично думать о личном благе, нужно думать о благе всех магов. Защищать правду и противостоять злу всегда тяжело, и потери неизбежны. Это война.

— Очень легко защищать общее благо, сэр, когда у тебя больше некого защищать, — откровенно фыркнул я, скользя холодным взглядом по их лицам. А ведь и правда — ни у кого из них нет семьи. — А у меня, сэр, есть ради чего жить и что защищать — моя семья. И я не собираюсь жертвовать ею и своей жизнью ради одного человека, каким бы важным для победы он ни был. Вы сделали из меня и моих родных мишени для Пожирателей, противопоставили недавних выпускников с арсеналом школьной программы боевикам, нацеленным на убийство. И я высказал свое мнение. Я сохраню тех, кто мне дорог, любыми способами, даже если вам это не понравится.

— Рон… — предостерегающе возразил Кингсли.

— Этот план — дерьмо, и жрите его сами, — взбесился и вскочил я, вцепившись в край стола. — Он преследует другие цели, нежели безопасная переброска Поттера. Я не знаю, кому и зачем это нужно, но моих родных трогать не смейте.

Не знаю, чем бы это закончилось, но за дверью послышался шум и возня, и в комнату ворвалась всклокоченная Молли, за ней — смущенный покрасневший Артур. Похоже, он ее останавливал.

— Оставьте моего сына в покое, — тяжело дыша, потребовала она под удивленные взгляды остальных.

— Мама…

— А ты иди в комнату, сынок, — смягчилась мать, решительно отталкивая меня от стола и перегнувшись через него в сторону Дамблдора. — Не смей, Альбус, — с угрозой прошипела она. — Не трогай моих детей. Я уже потеряла братьев.

— Молли, — грубовато крякнул Моуди, отвлекая рассерженную женщину на себя.

— А ты молчи, Аластор, — тут же вскинулась Молли. — Ты мне клялся… клялся тогда, что они выживут, а выжил только ты один… А теперь вы судите моего мальчика, потому что он не смолчал и заступился за свою семью.

— Вас никто не держит в Ордене, Молли. Никто не просит рисковать. Это был твой выбор. Твой и Артура, — холодно ответил Дамблдор, и мать пристыженно сникла, бросив взгляд на вконец убитого позором Артура. Но тут же снова подняла голову, воинственно прищурилась и затараторила с холодной яростью так, что никто не мог слово вставить.