Рокировка с прошлым

Сам же лежал на берегу, в куче отходов у выхода коллектора, чьи стоки сливались в канал. На лицо, покрытое бисеринками горячечного пота, падали первые капли стылой мороси через сквозной пролом в здании.

Рейм находился тут же. Прислонился к одной из свай, держащих здание, был весел и отряхивал штанину. Заметив, как наблюдаю за ним, парень подошел:

– Осален, – смачный шелбан в лоб. Затем, чуть подумав, он окунул палец в кровавую мешанину моего выплеснутого нутра. Волна боли чуть не разорвала меня вместе с криком. А Рейм облизал палец и сквозь какофонию мук я услышал: – Вкусно. Друг мой, с тобой весело. Давай теперь в прятки? Я прячусь. Догоняй, – и подпрыгивающей походкой скрылся во мраке канализации. Хотелось выстрелить в спину гаду, но… не прицелиться!

Через полминуты, не более, в поле зрения показался растрепанный Ундер и еще три Пространственника:

– Господин Светоч, так и знал, что найду вас! – вздрогнул от собственного прозвища. По привычке хотел разозлиться, но тут понял, что в данном случае слова сказаны с уважением. Неожиданно. – Обрушить здание, чтобы привлечь внимание… умно! Но где же Иммунный?

– Убежал, – как ни странно, но говорить удавалось, хоть с каждым словом нутро разрывало, на губах выступала кровавая пена, а в висках стучала кровь. Только работа владеющих силой и без того основана на боли. – Посмотрите! Вон он!

На несколько мгновений удалось создать иллюзию бегущей фигуры, заворачивающей за очередной изгиб берега в паре сотен метров отсюда. Я не солгал. Они сами додумают нужное. При этом усилие и сопровождаемая им боль доконали меня. Тьма поглотила сознание.

Глава 4. Безумие и верность. Часть 6.

Ледяной цветок расцвел в душе. Мгновение – мозг словно парализован. Еще несколько долгих секунд – тело застыло, сведенное судорогой. Лишь сердце натужно гнало кровь, пытаясь заставить жить… а затем, я шумно выдохнул. Все прошло, осталось лишь легкое онемение в членах, словно они слегка запаздывали за мыслями.

Сморгнул. Рука занесена над листком с расчетами. Я за столом в своей квартирке. Раздался стук, судя по дребезжанию, в стекло. Поднял взгляд и установил: в окно скребется белая, со стальным отливом шерстки ласка.

Стоило ее пустить, как зверек злобно на меня зашипел. После взбежал на плечо и безжалостно вцепился в ухо.

– Госпожа Лорн, Рокировка? Думал, полагал, вы не хотите выделяться. Или это Рейм…

– Не волнуйся. Текарий Павлов добился своего. Официальное разрешение на разовую Рокировку. Слишком много погибло Пространственников, гражданских и случилось происшествий. Плюс зачинщика так и не поймали, хотя он находился в прямой видимости… Спасибо.

– Это являлось вашим планом изначально? – в ответ многозначительное молчание. Тогда другие вопросы: – Планы? Дело отнюдь не закончено. Кстати, а где вы?

– Сопровождаю Пространственников. Через три минуты прибывает поезд метро, после коего начались безобразия. Твои сослуживцы готовят на станции ловушку, благо примерный портрет подозреваемого имеется. И я смею тебя просить…

– Чтобы я не позволил встречи, свиданию состоятся? Будет сделано, госпожа Лорн, – запоздало понял, что вновь перешел на «вы», да еще и с новым обращением. Однако лишь усмехнулся и продолжил: – Кажется, я понял, как нужно действовать. Мы будем вас ожидать там, где звери находят укротителей, приют.

– Полагаюсь на тебя.

Первая минута ушла на сборы. При этом размышлял, о том, что Лорн приравнивает спокойствие к счастью. «Джентльмен должен оставаться невозмутимым», – поддерживает ее негласное правило светского общества!

Теперь понимаю – это полнейшая чушь! Спокойствие – промежуток между двумя крайностями, между чувствами. Если слишком долго оставаться спокойным, то душа умирает, ведь зачем мы живем, раз не затем, чтобы чувствовать? Хорошее, плохое, неважно… хотя лучше хорошее. Правда, при выборе между хаосом и пустотой, выбираю хаос чувств – это воплощение жизни! Потому я понимаю Рейма.

К чему я это? В тот момент, когда смерть чешет тебе спинку косой, неожиданно ярко начинаешь чувствовать жизнь. Запал, с которым ты борешься, лучше всяких слов доказывает: полностью спокойны только трупы! Прекрасный пример тому все, с кем встретился Рейм за сегодняшнюю ночь, даже я сам – в перспективе, все мы максимально спокойны и хладнокровны. Потому для борьбы с бурей необходима стихия не меньшей силы.

В начале второй минуты вышел из Пробоя на станции Рыночного Острова. До Бархатного острова оставался перегон. Из-за позднего часа людей немного. Моих коллег подавно не видно: они не знают, где сядет на поезд преступник, и опасаются появлением спугнуть, пробудив память о Ветви. Тем не менее внимание ослаблять нельзя – направление популярно, а поезда прибывают каждые двадцать секунд.

Как Пространственник я не имел необходимости спускаться в подземные вены города, что не мешало восхищаться масштабом проделанной работы. После Опустошающего пожара проект пневмометро стал основополагающим при строительстве Агемо. Станции в центре каждого острова, за исключением Центрального.