Рокко

— Конечно, Фрэнки. Я пришлю кого-нибудь прямо сейчас. — Он с трудом сглотнул. Было ли это всё? Собирался ли Фрэнки позволить ему уйти отсюда со всеми его конечностями?

— Паоло снаружи. Ему нужна медицинская помощь.

— Какого рода медицинская помощь? — нахмурился Майк.

Бам. Кулак Фрэнки врезался ему в лицо. Майк отшатнулся от силы удара, потерял равновесие и упал на пол. Его не часто сбивали с ног, но Фрэнки знал, как нанести сильный удар и куда именно его нанести, чтобы причинить максимальную боль.

— Такого рода медицинская помощь, — рявкнул Фрэнки. — Грёбаная медицинская помощь, которая тебе понадобится после того, как ты подвергнул мою грёбаную женщину опасности.

— О Боже мой. — Грейс схватила кухонное полотенце и опустилась на колени рядом с Майком. — Ты в порядке?

— Да. — Он взял полотенце и поднёс его к своему окровавленному носу. — Я в порядке.

— Это тоже было НЕ НОРМАЛЬНО, — огрызнулась Грейс на Фрэнки, вставая. — Я не могу тебе поверить. Я совсем не твоя женщина. И бить твоих друзей в моем доме, потому что они помогли мне, НЕПРИЕМЛЕМО.

Майк сглотнул, почувствовав вкус крови. Как она могла так с ним разговаривать? Неужели она не заботилась о своей собственной безопасности? Или о своей жизни? Он взглянул на Грейс, стоявшую прямо и во весь рост, пристально глядя на Фрэнки, который был выше её по меньшей мере на семь дюймов (* около 18 см). Она не выглядела испуганной. Она была сердитой. Чертовски злой.

— Грейс, — тихо позвал Итан. — Ты хочешь, чтобы я позвонил в полицию?

Майк одобрительно посмотрел на него. У Итана, по крайней мере, были яйца. Мигель был слабаком, съёжившимся на диване, в то время как сумасшедший мафиози взломал его дверь, чтобы найти свою женщину.

— Нет. Нет необходимости звонить в полицию, — сказала Грейс, не отрывая глаз от Фрэнки. — Он как раз уходит.

— Не один. — Фрэнки протянул руку. — Пойдём.

— Срань господня, — сказал Мигель, обретя дар речи. — Ты с ним, Грейс? Байкер? — Он сморщил нос. — Не слишком ли он стар для тебя?

Писк. Писклявая игрушка Тревора пролетела через всю комнату и попала Мигелю в центр лба. Мигель отшатнулся, и его лицо покраснело. Майк рассмеялся сквозь боль. Он даже не видел, как Фрэнки наклонился, чтобы поднять игрушку Тревора.

— РОККО!

Напряжение повисло в воздухе между ними. Майк подумал, что это говорит о том, что даже напористый Итан не осмелился сейчас вмешаться. Фрэнки был альфа-самцом в комнате, и даже Тревор знал это.

— Пойдём, — потребовал Фрэнки, делая резкий жест пальцами.

— Нет.

Все в комнате дружно вздохнули. Они явно не знали, кто такой Фрэнки, но все они поняли, что он очень опасный человек. Чего они не понимали, так это того, что стали свидетелями чего-то беспрецедентного. Де Лукки действительно потерял контроль.

— Грейс. — Фрэнки сделал нетерпеливый жест рукой.

— Я никуда с тобой не пойду. — Грейс скрестила руки на груди.

Фрэнки замер, и впервые с тех пор, как Майк встретил его, силовик, казалось, не знал, что делать. Майк надеялся, что проживёт достаточно долго, чтобы рассказать эту историю.

Глава 9

— Ты не пойдёшь одна, — сказал Рокко. — И точка.

Грейс потребовалось несколько мгновений, чтобы определить причину жара, охватившего её тело.

Гнев.

Она была зла. Не просто зла. В ярости. Она позволила чувству наполнить её, наслаждалась этим ощущением.

Когда умерла её мать, она была одинока и потерянна, но никогда не сердилась. Когда дети в школе доставляли ей неприятности — чего не случилось после того, как она встретила Рокко, — она молча терпела. И когда Чезаре причинил ей боль, заставил страдать, показав ей, кем и чем был Рокко, она ничего не чувствовала, пока это ничего не уступило место горю, которому не было конца. В её жизни преобладали утраты и печаль. Но гнев был чем-то новым.

Мощный.

И Рокко пробудил его.

Её сердце бешено колотилось в груди, заставляя кровь нестись по венам. Мышцы дёрнулись и напряглись. Её дыхание стало прерывистым. И горячим. Она была такой горячей. Горячей, как солнце. Когда она консультировала пациентов во время своей стажировки, она говорила о гневе. Она учила людей контролировать его, подавлять. Но она никогда не испытывала его сама. Никогда не понимала его силы. Никогда не чувствовала необходимости принять его и сделать своим собственным.

— Отвали.

У неё почти закружилась голова, когда слова сорвались с языка — слова, которые она никогда никому раньше не говорила. Резкие слова. Ругательства. Злые слова. Она чувствовала себя почти одурманенной этими эмоциями, безрассудной. Рокко был опасным человеком, и всё же, когда она смотрела на него, она вспоминала, каким он был раньше. Она помнила смех и пение полушёпотом, поцелуи и нежные прикосновения. Она вспомнила свой первый раз и то, как сильно он старался сделать так, чтобы ей было хорошо. Даже после всех этих лет в глубине души она знала, что Рокко никогда не причинит ей вреда, и это придало ей смелости дать отпор человеку, который имел репутацию силовика, заставлявшего плакать даже самых закоренелых мафиози.