Роковая тайна сестер Бронте

Та картина, что предстала тайному взору пасторской дочери, оказалась столь унылой и безотрадной, что стремительно повергла все ее существо в глубокую печаль. За стройным роскошным фасадом прочного семейного счастья скрывалась великая личная трагедия. Женитьба месье Эгера сломала его судьбу. Женщина, ставшая его супругой, слепо и безжалостно подавляла его личность изо дня в день. Она обворожила его своими природными чарами и, всецело подчинив его волю своей, с поразительным sang-froid[36] тянула из него жизненные соки. Казалось, уже сама эта процедура — а точнее, ее процесс — доставляла мадам Эгер ни с чем не сравнимое удовольствие, вроде того, какое, вероятно, получает вампир, со свирепой кровожадностью приникающий смертельно-леденящими губами к надкусанной живой плоти своей несчастной жертвы.

Внешне их союз напоминал достаточно прочный и взаимовыгодный деловой договор, заключенный двумя здравомыслящими людьми во имя наиболее быстрого и успешного процветания их общего предприятия. Очевидно, так оно и было, и мадам с явным удовольствием наслаждалась великолепными результатами своего предельно точного, исключительно рассудочного расчета. Совместное дело супругов Эгер легко и ходко продвигалось в гору — и это вполне удовлетворяло мадам. Счастье и благополучие ее почтенного супруга (или, скорее — компаньона) ее совсем не заботило. Она продолжала безжалостно использовать месье Эгера, управляя им по своему усмотрению и неизменно обращая его самоотверженный, благородный труд на пользу их «общему делу».

Месье Эгер старался, как мог, чтобы обеспечить своему стремительно разраставшемуся семейству стабильный доход — и неизменно преуспевал в этом. Шарлотта видела плоды его трудов — безупречное обустройство пансиона, уютный, благопристойный вид «семейного гнездышка» с полной, пышно разодетой хозяйкой и целой оравой прелестных здоровеньких ребятишек. Бесспорно, все это было полноправной заслугой месье Эгера, и Шарлотта могла догадаться, каких титанических усилий ему это стоило, хотя сам он никогда не выдавал своей усталости. Что до мадам Эгер, то вся ее активная деятельность сводилась к тому, чтобы отдавать распоряжения, устанавливать бдительное наблюдение за всей грандиозной системой пансиона, да заниматься пошивкою детских сорочек. Она казалась вполне удовлетворенной создавшимся положением.

С неизбывной тоскою в сердце размышляла Шарлотта над жалкой участью своего высокочтимого Учителя. Находиться под каблуком своей коварной, расчетливой жены — возможно ли большее унижение? Шарлотта искренне сочувствовала месье Эгеру. Более того, она по-настоящему страдала за него… И за себя. Ей почему-то казалось, что в ее обществе он чувствует себя немного счастливее, чем обычно. На занятиях она с тайной радостью замечала, как смягчается его строгий взор, когда месье обращал его в ее сторону, как разглаживаются суровые складки на его высоком, страдальческом челе, как поразительно меняется его лицо, словно сияющий поток солнечных лучей прорывался сквозь мрачную тучу, заслонявшую дотоле их благодатный источник. Эти восхитительные мимолетные мгновения возносили смиренную пасторскую дочь на вершину блаженства. Ей было интересно, что он думал о ней. И думал ли вообще. Ее необычайно угнетало сознание собственного ничтожества в глазах того, кто занимал теперь все ее мысли.

— По-моему, ты поступаешь нехорошо, — заметила как-то Эмили, когда Шарлотта делала тщетные попытки привести себя в порядок после очередной ночи, проведенной без сна.

— Ты о чем?

— Полагаю, тебе это известно, — вид у Эмили был самый суровый и отнюдь не располагал к приятной беседе.

Шарлотта резко тряхнула головой — густая копна ее длинных каштановых волос беспорядочно рассыпалась по спине. Глаза ее сверкнули вызовом и упрямством. В эту минуту она казалась почти красивой.

Эмили, на мгновение оторопев, словно завороженная, уставилась на сестру. Шарлотта неторопливо поднялась со своего ложа и, твердой поступью приблизившись к Эмили почти вплотную, устремила на нее открытый испытывающий взор.

— Неужели ты меня осуждаешь? — тихо спросила она.

Эмили ответила взглядом на взгляд и, явно не уступая решительностью своей старшей сестре, проговорила:

— Думаю, у меня нет на то права. Но, дорогая, позволь тебе напомнить…

— Что он женат? — резко перебила ее Шарлотта.

— Вот именно, — твердо парировала Эмили.

— Что ж, спасибо за твое предостережение. Но едва ли оно справедливо. Союз супругов Эгер не может быть признан подлинным.

Эмили в ужасе взглянула на сестру.

— Что это значит? Как понимать твои слова?

— По-моему все предельно ясно. Месье Эгер несчастлив в браке. Мадам не дарит ему и толики той любви, которую он заслуживает, как никто другой. Господь никогда не признает союз, основанный на притворном коварстве с одной стороны и благословенном неведении — с другой!