Роковая тайна сестер Бронте

«<…> Я не испытываю личного отвращения к идее союза с вами, но я уверена, что по складу своего характера не могу составить счастье такого человека, как вы.

У меня всегда была привычка изучать характеры людей, с которыми меня сводила жизнь, поэтому, полагаю, мне известен ваш, и я могу представить, какая женщина подошла бы вам в жены. Характер ее не должен быть ярко выражен, страстен, оригинален, ее нрав должен быть мягким, религиозность — не знающей сомнений, настроение, ровным и веселым, и внешняя привлекательность такова, чтобы вы смотрели на нее с чувством радости и удовольствия.

<…> Я не та серьезная, солидная, рассудочная особа, которой вы меня представляете. Я бы показалась вам романтически настроенной и эксцентричной, вы бы нашли меня язвительной и резвой. Как бы то ни было, я презираю обман и никогда ради того, чтобы обрести почтенное положение замужней дамы и избежать клейма старой девы, не выйду за достойного человека, которого, по моему понятию, не смогу сделать счастливым».

Итак, Правосудие свершилось. Письмо Шарлотты Бронте к Генри Нассею было составлено, и содержание этого рожденного в неистовых муках послания вполне отвечало его сущностному назначению — неотступно следовать велению долга. Почувствовав некоторое облегчение, Шарлотта на минуту отложила перо и задумалась. Конечно, она поступила верно — в этом не могло быть никаких сомнений. Но тем не менее даже сейчас сознание ее все еще терзала какая-то неведомая тревога. Отчего же? Ведь она исправно исполнила свой долг, полагая, что тем самым отстояла свое достоинство — и это было действительно так. В чем же дело? Что мешало ей ощутить истинное удовлетворение и духовное примирение с самой собой, коего она столь отчаянно жаждала?

И тут ее осенила внезапная догадка: снедавшую ее сознание скрытую тревогу породило чувство крайней неловкости перед Эллен. Как быть в таком случае? Разумеется, необходимо во что бы то ни стало объясниться с подругой, расположение которой было столь дорого для пасторской дочери, что, если ей бы случилось его утратить, она никогда не смогла бы себе этого простить — и в этом она была совершенно убеждена.

Отложив в сторону письмо, адресованное Генри Нассею, мисс Бронте взяла чистый лист бумаги и принялась за новое послание, теперь уже предназначенное его сестре. В письме к Эллен Шарлотта не стала кривить душой, пытаясь найти какое-либо весомое оправдание своему поступку, — она попросту была не способна использовать хитрые уловки, готовые пустить пыль в глаза кому угодно, лишь бы достичь желаемой цели. А потому она сочла наилучшим без обиняков, не таясь, поведать любимой подруге свои сокровенные чувства, одновременно стараясь проявить должную деликатность во всем, что касалось ее брата: