Роковое наследие. Правда об истинных причинах Холокоста

Пожалуй, Гинденбургу потребовалось немало иллюзий, чтобы представить себе восточноевропейских евреев во главе новой колониальной миссии Германии. В конце концов, даже Вертхаймер отмечал, что «подавляющее большинство» еврейского населения состоит из «бедных, голодающих пролетариев»³². Но именно на почве их отличия от немцев должны были взрасти их немецкие черты. По мнению KfdO, культурные и языковые ценности восточноевропейских евреев были близки к ценностям Германии. Наиболее явно это можно было наблюдать в использовании восточноевропейскими евреями идиш, который KfdO неоднократно называл «средневековым немецким». После нескольких лет в «немецкой сфере влияния», настаивал комитет, идиш превратится в «современный германский язык». На этом основании евреи выступят как «немецкоговорящий элемент, заботящийся о немецкой культуре и образующий живую стену против сепаратистских намерений поляков»³³.

Возможно, KfdO был чрезмерно оптимистичен в оценке лояльности восточноевропейских евреев, но идея языкового сближения вызвала значительный отклик в среде немецких евреев. Даже главный политический соперник KfdO, Германская ассоциация, разрабатывала предположение, что идиш – «неразвитая форма немецкого языка». Это говорило о том, что восточноевропейские евреи тесно «связаны с Германией»³⁴. Однако дальше всех в высказываниях зашел снова Дэвис Трич. Сразу же после призывов к увеличению территории Германии Трич перешел к публикации памфлета, очерчивающего основания для немецкого «языкового сообщества» евреев. Как и в случае KfdO, Трич придерживался мнения, что идиш следует рассматривать как ответвление немецкого языка. И стоит людям преодолеть этот ментальный барьер, объяснял он, как они обнаружат, что в мире есть около 10 миллионов евреев, которые понимают идиш, а значит, и немецкий. Значимость этой языковой связи была неоценима для «сторонников немецкого экспансионизма», которые, как и Трич, хотели видеть Германию более сильной³⁵.

Если верить высказываниям KfdO, немецкая армия и немецкие евреи придерживались практически идентичного понимания колониальных задач на востоке. В оценке этого вопроса Боденхеймер был весьма эмоционален. «Восточный комитет обязан своим существованием, – утверждал он, – убеждению, что во время военного вмешательства интересы еврейского населения на востоке – особенно в русской Польше – идентичны интересам нашей родины»³⁶. Можно было бы легко сбросить со счетов такие речи как всего лишь раздутую риторику, предназначенную для того, чтобы польстить военным и гражданским лидерам Германии. Но это было бы ошибкой. KfdO был полностью откровенен в своих утверждениях. Он был равно полон решимости увидеть, как колониальная экспансия Германии распространяется в сторону России, и желания спасти евреев Восточной Европы. Действительно, комитет заявлял, что возможность дать евреям больше автономии – «лучший способ германизировать восток»³⁷.

Казалось, использование восточноевропейских евреев как немецких первопроходцев на востоке представляется удовлетворительным решением сложной проблемы. С одной стороны, евреи освободятся от русского деспотизма, с другой – Германия сможет дальше распространить свое влияние в Восточной Европе. К сожалению, ни KfdO, ни немецкое правительство не потрудились спросить у восточноевропейских евреев, хотят ли они взять на себя роль немецких колонизаторов. Вместо этого еврейские сообщества Германии довольствовались далеко идущими суждениями о регионе и его населении, основанными почти исключительно на их немецком, а не еврейском наследии.

Отрезвляющая реальность

Едва осела пыль от «великого продвижения» немецкой армии, под ее контролем оказались такие крупные города, как Варшава, Белосток, Вильна и Брест-Литовск. В каждом из них было многочисленное еврейское население. Вильну даже прозвали «восточным Иерусалимом» из-за процветающей еврейской культуры. По всем параметрам время KfdO настало. Теперь, когда еврейское население востока было в руках Германии, комитет мог перейти от теории к практике. Однако, как KfdO вскоре был вынужден признать, говорить о колониальных планах было намного проще, чем воплотить их в жизнь. В первые месяцы оккупации немецкая армия и ее еврейские сторонники понемногу начали осознавать сложность масштабов своей задачи. Они обнаружили регион с разительно отличающимися народами, языками и культурами, жестоко разоренными войной и бедностью. Восточноевропейские евреи оказались совсем не теми первопроходцами немецкой культуры, какими описывал их KfdO, а такими же экзотами, как все остальные этнические группы, населяющие регион.