Роковой подарок

– Почему про Пашу спрашивали?

– Он пропал куда-то, – ответила Маня правду. – Сказал, что диплом защищать не будет, а уедет на Колыму. Или на Сахалин. Куда-то туда, в общем.

– Из-за Машки?

Писательница посмотрела на парня.

– Ты всё знаешь?

Тот вздохнул:

– Конечно. Мы с Машкой дружбаны. Нас в детстве мама называла «шайка хохочущих гиен».

– Для шайки вас маловато.

– Да к нам всё время кто-нибудь добавлялся, то родственники, то друзья. Мама всех терпела, принимала. Она у нас такая. Особенная. Но про Пашу Машка ей не могла рассказать.

– Из-за папы? – спросила Маня. – Папа его не любил?…

– Машка – папина дочь, – сказал Федя. – Папа её в школу на машине возил до самого выпускного, всё боялся, что к ней кто-нибудь пристанет на улице!.. Он когда про Пашу узнал, такой скандал закатил! И не Машке, а маме!..

– Ну, конечно.

– Да мама-то и не знала ничего!

– Федя, это совершенно нормально. Папа и должен закатывать скандалы маме, а не детям.

– Я с ней не справлюсь, с Машкой, – вдруг уныло сказал парень, – без папы!.. Как он смел меня бросить?! Одного!..

Маня закрыла глаза. Собака Фиби, выигравшая жизнь по трамвайному билету, опять ткнулась носом ей в ладонь.

– Тебе придётся… собраться, – сказала Маня, не открывая глаз. – Как-то всё это пережить и собраться, Федя. Деваться тебе теперь некуда.

– Я не хочу, – сказал он, и Маня кивнула, по-прежнему не открывая глаз.

Так они сидели и разговаривали, и солнце поднималось всё выше над макушками деревьев, и пахло травой и цветами, и Рита приходила справиться об обеде.

Жизнь!..

А потом прибежала худенькая девчушка с тревожными глазами. Тревоги было слишком много, в глазах она не помещалась.

– Федь, где мама? В качалке сидит? Здрасьте, – мельком поздоровалась она с Маней. – Фиби, не приставай.

– Мама спит, – буркнул Федя. – Уже давно. Её вот… Мария уложила.

– Как?! – выдохнула девчушка, и тревога на секунду уступила место изумлению.

– Напоила виски, – объяснила Маня. – Как только она проснётся, ей нужно дать аспирин, сразу.

– Вы кто?!

– Я писательница Покровская.

– Она писательница, – в один голос сказали Маня и Федя. – А это наша Машка. Ты где полдня болталась?

– Я тебе потом расскажу. Мама правда спит?

– Правда. С ней Рита сидит.

– Пойду посмотрю. Фиби, не ходи за мной!

И девчушка кинулась к дому.

– Вот такая у нас Машка.

– Красивая, – сказала Маня. – И по-моему, добрая.

– Откуда вы знаете?

Маня улыбнулась.

– Вижу. У неё на лице всё написано. Крупными буквами. Федь, ты знаком со своим дядей? С папиным братом?

Парень удивился:

– Конечно, а почему вы спрашиваете?

Маня вздохнула:

– Сама не знаю. Просто так.

– Мама Никиту не любит, – продолжал Федя. – Когда мы маленькие были, она думала, он будет плохо на нас влиять. Я даже помню их с папой разговоры на эту тему!.. У него что-то там в молодости случилось, сто лет назад.

– Да, – согласилась Маня. – Даже, пожалуй, тысячу.

– А папа считал, что это ерунда. Мы на охоту всегда вместе ездили, я только маме не говорил, папа не велел. Ну, чтоб она не переживала.

– Они тебе не рассказывали, что там у них в молодости случилось? Папа и дядя?

Парень покачал головой.

– Да нет, они вообще редко чего вспоминали!.. А я не спрашивал.

– Жалко, что не спросил, – сказала Маня. – У них интересная история произошла. Никита тебе расскажет.

Они помолчали. Собака Фиби часто и громко дышала – жарко ей было.

На ступеньках террасы неожиданно показалась Женя и стала неловко спускаться в сад.

– Мама! – вскрикнул Федя и кинулся к ней. – Мамочка, ты проснулась?

– Кажется, да, – негромко ответила Женя.

Подошла и присела на диван. Федя сначала поддерживал её под локоть, потом стал совать под спину подушки, уронил на траву плед, поднял, развернул, укрыл по самую шею.

Женя сдёрнула плед.

– Сыночек, угомонись. Мне не холодно.

– Ты Машку видела? Она к тебе пошла! Мам, может, тебе чаю? Или поесть? У Риты наверняка обед готов.

– Федь, принеси воды, – попросила Женя и улыбнулась. – Мне страшно хочется пить.

– Лучше всего «Боржоми», – заметила Маня. – Холодного. Много.

– Сейчас, сейчас!..

И парень помчался в дом, за ним потрусила Фиби, гигантская собака.

– Сколько я выпила? – спросила Женя и сбросила на траву подушки.

– Да почти всю бутылку.

– Ужас, – сказала Женя. – Спасибо вам, Маня.

– Мы в пьяном угаре перешли на ты, – сообщила писательница.

– Не помню, – призналась Женя. – Как я люблю начало лета. Когда всё ещё впереди, и даже сирень не зацвела.

– Вон тот куст зацвёл.

– Между прочим, сорт называется «Знамя Ленина». Он самый ранний и долго цветёт. Мы его года два назад купили на ВДНХ в павильоне «Садоводство». Макс ругался страшно – мы на «Мерседесе» приехали, хотя он хотел на джипе. А я считала, что «Мерседес» в Москве просто необходим.

– Конечно, – согласилась Маня. – А лучше «Майбах». Или вертолёт. Теперь все приличные на дачи на вертолётах летают.

– Правда?

– Нет, – буркнула писательница. – Женя, нам бы поговорить. Наедине.