Роковой подарок

Вытащила их на стол и снова заглянула внутрь.

Голоса звучали совсем близко, как видно, люди поднимались на крыльцо.

– Куда она могла их деть? – сама у себя спросила Поливанова. – Выложила? Куда?

И принялась выдвигать ящики письменного стола. Они застревали в пазах, выходили плохо.

– Что тут происходит?! – взревел следователь Раневский. – Опять вы! Что вы делаете?!

– У неё были фотографии, – выпалила Маня и потрясла застрявший ящик. – Она при мне положила их вот в эту сумку. Они куда-то делись.

– Да вы на самом деле чокнутая, что ли?!

– Она сказала, что вернёт их туда, где они должны быть!.. А они должны быть у Максима!

Раневский в два шага подошёл к писательнице, схватил её за запястье и выволок наружу.

– Это место преступления, – сквозь зубы прошипел он. – Ничего нельзя трогать! Вам это неизвестно?!

И как следует потряс Маню.

– Вы соображаете, что творите?! Я вас… я вас задержу на трое суток без решения суда!

Маня вырвала руку.

– Послушайте, – горячо заговорила она. – Я не придумываю. Были фотографии, я их украла из кабинета Максима! У него из дома! А сейчас их нет.

Раневский посмотрел на неё. Они были почти одного роста, и смотрел он ей прямо в глаза. Губы у него шевелились.

– Я всё понимаю, – уверила его Маня Поливанова. – Я всё делаю не так и очень вам мешаю! Но фотографии правда были! И о них никто не мог знать.

– Я вам голову оторву, – пообещал Раневский. – Кто вас сюда вызвал?

– Роман Сорокалетов. А ему соседи позвонили.

Следователь секунду думал, а потом громко позвал сержанта.

На зов явился парнишка в форме.

– Поливанову в комитет, пусть меня там дожидается. Никуда не отпускать, в сортир провожать и ждать. Ясно?

– Так точно!

– Выполнять!

Маня стала отступать.

– Я не хочу вас ждать, – забормотала она. – Зачем? Я лучше домой поеду, правда! Я не завтракала ещё…

– Выполняйте, – повторил Раневский сержанту. – Где Сорокалетов? Давайте его сюда!.. И когда экспертиза подъедет?…

– Да они все вчера Василича в отпуск провожали, небось только к обеду раскачаются!..

– Поливанову увозите отсюда! Поливанова, где вы успели наследить? Возле тела успели?

– Да не подходила я близко…

– Значит, только в кабинете. Сержант, отведёте её на пальчики, придётся снимать, чтоб отделить!

– Что отделить? – уже окончательно перепугалась Маня. – Не нужно мне ничего отделять!.. Отпустите меня, я домой поеду!..

Минут через двадцать Маня оказалась совершенно одна в крохотной комнатке с прикрученной к полу табуреткой и каким-то на редкость пакостным столом. Больше в комнатке не было ничего. Телефон не работал, а дверь снаружи сторожил давешний сержант, который и притащил её сюда.

Писательница Покровская села на табуретку и огляделась. Но глядеть было не на что.

– Я домой хочу, – негромко и жалобно выговорила она. – К Лёлику. И к Вольке. Я чаю хочу!..

Маня подтянула к себе трость, которую прислонила было к столу, поднялась и обошла комнату по периметру. Оказалось, что под потолком имеется окно, забранное решёткой и наглухо закрытое ставнями.

За окном наверняка солнце и голубое высокое небо. А может, дождик набежал, с утра над лесом бродили тучи.

Маня была уверена, что прошло полчаса, но оказалось – три минуты.

…Нет, так не годится. Она не вынесет. У неё разовьётся клаустрофобия. Или агорафобия. Или ещё какая-нибудь фобия!..

Маня решительно проковыляла к двери и распахнула её. Сержант, оторвавшись от телефона, вскочил и уставился на неё.

– Я хочу домой, – сказала Маня басом. – И чаю.

– Гражданка, вернитесь на место.

– Принесите мне чаю!..

– Гражданка, попрошу вернуться!..

– Я не могу там сидеть, – заявила Маня. – Мне плохо сделается.

– Или мне придётся применить силу.

– Силу! – фыркнула Маня. – Какую ещё силу!

Сержант был невысок и тщедушен. Мане наверняка удалось бы его скрутить!

От греха подальше, покуда не дошло дело до рукоприкладства, писательница вернулась в узилище, плюхнулась на табуретку и задумалась.

…А если Елена Васильевна просто забыла фотографии на работе? Не могла она их забыть, вон как переполошилась, увидев их у Мани! И она ясно сказала, что должна вернуть их на место. Хорошо, допустим, она вернула. Допустим, вчера она ездила к Жене и оставила фотографии в доме. А потом Женя её застрелила!..

– Да подожди ты, – вслух сказала себе Маня. – Мы даже не знаем, какое драгоценности имеют отношение к убийству! Нет, уже к двум убийствам! И вообще! Может, никакого не имеют!.. И теперь не у кого спросить, зачем Максим их купил! Ведь знала одна только Елена Васильевна! И я бы ничего не узнала, если бы не попала тогда к Максиму в кабинет и не утащила их!..

Маня ещё немного подумала и стала ожесточённо копаться в портфеле – она всегда носила рюкзаки, или портфели, или уж совсем крохотные никчемушные сумочки, желательно розовые, со стразами.

Ей казалось, что это смешно.

Из недр портфеля она выудила блокнот – изящную вещицу ручной работы с плотными гладкими желтоватыми страницами, сафьяновой обложкой и небольшой инкрустацией на переплёте – подарок Анны ко дню рождения. Маня любила писать ручкой на бумаге, на компьютере набирала только длинные тексты – романы или рассказы.