Роковой секрет

Сола медленно перебирает тонкими пальцами по рукоятке, а потом кладет на курок и указательный.

Я с неприкрытым любопытством всматриваюсь в ее лицо: в глазах горит страх, но в то же время и решимость всадить в меня пулю. И, что удивительно, там нет никакого сожаления. Упругая грудь девчонки взволнованно вздымается, и я невольно облизываю губы, усмиряя дикое желание прикоснуться к ней, обхватить ладонями, искусать каждый миллиметр сахарной кожи, вобрать в рот затвердевшие соски…

Твою мать! Член в секунду наливается горячей кровью, а разум затуманивает похоть.

– Хватит пялиться на мои сиськи! – довольно сдержанным, но слегка недовольным тоном ворчит Сола.

Облизав пересохшие губы, отбрасываю порочные мысли и поднимаю взгляд к ее лицу. Огромные глазищи буквально пронзают меня осколками зеленого льда.

– Ну и чего ты медлишь? Может, помочь? – Неспешно поднимаюсь с кресла, что заставляет девчонку вздрогнуть и шагнуть назад.

– Не подходи! Я выстрелю! – В голосе плещется отчаянная ненависть, и мне придется утолить ее жажду мести.

– Конечно, выстрелишь, – в пару шагов сокращаю расстояние между нами и, перехватив тонкое запястье, забираю пистолет, – только сначала с предохранителя сними, – абсолютно спокойно произношу я. Ловким движением снимаю защелку и вкладываю оружие обратно ей в руку. – Вот теперь целься. – Вновь отступаю назад, и она делает глубокий вдох. – Ну же, девочка, нажми на курок. Ты ведь этого хотела?

– Ты не боишься? – полные губы четко выговаривают слова, сама же Сола нервно переминается с ноги на ногу, продолжая целиться мне прямо в голову. – Думаешь, я не сделаю этого?

– Сола, – тяжело вздыхаю, чувствуя, что меня начинает раздражать этот спектакль. Сжимаю пальцами переносицу, чтобы не выйти из себя, и вновь устремляю взгляд на несносную девчонку. – Пуля для таких, как я – всего лишь спасение.

Она нервно кусает губу, словно сдерживает вопль ярости. Сейчас передо мной не сука, а ранимая юная девушка с пылающей зеленью в блестящих глазах. И она запуталась. Сола напоминает поломанную куклу в ожидании кукловода, чтобы сделать шаг. И ей это позволительно, ведь на хрупкие девичьи плечи свалилось слишком много проблем. Я понимаю это, но не хочу трястись над ней, потому что такая сильная духом девушка не нуждается в жалости.

– Нет, – глухо шепчет Сола, прикрывая глаза и качая головой, а потом опускает руку и равнодушно швыряет пистолет на стол. – Почему ты такой? – пристально всматривается в мое лицо эта бестия. – Такой весь крутой, захотел – поставил перед собой девушку на колени, захотел – запер ее в комнате, захотел – поимел, а в действительности боишься даже самому себе признаться, что я тебе небезразлична! – срывается на крик, впиваясь в меня очень серьезным, полным надежды взглядом, словно чего-то ждет от меня. Но я молча сажусь в кресло, не разрывая зрительного контакта. На ее губах медленно появляется грустная улыбка. – Мне жаль тебя, Рафаэль. Ты трус! – Она отходит к окну и продолжает, стоя ко мне спиной: – Мне даже интересно, тебе есть чем гордиться в своей жизни? Есть ли тот, кто будет оплакивать тебя, если с тобой вдруг что-нибудь случится? Есть ли тот, кто дорожит тобой? – Я спокойно поднимаюсь из кресла, пропуская мимо ушей бесконечный поток бессмысленных вопросов, и бесшумно подхожу к Соле. – Тебе стоит изменить что-то в своей жизни. И да, в одном ты прав: пуля для таких, как ты, лишь спасение. Так что это твой выход, Рафаэль. Твой, а не мой. Я хочу жить…

Девушка запинается, когда я беру ее за плечи, прижимаю спиной к себе и зарываюсь лицом в шелковистые волосы.

– Я устал возиться с тобой, Сола, – хрипло признаюсь, обдавая ее макушку горячим дыханием. – С сегодняшнего дня ты получаешь ровно то, что заслуживаешь. А не будешь проявлять уважение, отдам тебя на растерзание своим людям. Они ведь псы, как ты их называешь, поэтому будут рады такому угощению.

Она дергается, сбрасывая мои руки, и с искаженным от злости лицом поворачивается ко мне.

– А как ты проявляешь ко мне уважение? Можно узнать? Трахаешь меня? Лупишь по заднице? Отчитываешь? Рафаэль, я не шлюха, не животное и не ребенок. Не нужно меня дрессировать – я не буду слушаться. Говорю, глядя тебе в глаза: не буду!

– Можешь противиться, злиться, ненавидеть меня, но тебе придется подчиниться, и ты останешься здесь. Просто потому, что я так хочу. Мне нужно, чтобы ты находилась здесь, и плевать, если ты не разделяешь моего желания. Любое передвижение по дому будет контролироваться. Мало тебе особняка? Пожалуйста, в твоем распоряжении несколько сотен гектаров вокруг. Это максимум, что я могу сделать для твоего комфортного проживания здесь.