Роковой сон Спящей красавицы

Бывшего мужа, отца Вари, Рита Васильевна выгнала сама, когда дочери едва исполнилось шесть лет, и, получая от него алименты, ровно столько, сколько положено, никогда ничего не просила дополнительно, хотя тот поначалу предлагал. Общение отца с дочерью Рита Васильевна строго лимитировала. Он приходил к ним два раза в год – перед Вариным днем рождения и в канун Нового года, приносил подарки. Варя плохо знала отца, но подаркам его радовалась, хотя при матери показать свою радость стеснялась. Перед его визитами Рита Васильевна проводила с дочерью беседы, но на все Варины «почему?» обычно отвечала одно и то же:

– Запомни, доча, он нас с тобой предал, а теперь хочет откупиться своими подачками!

Потом мать объясняла Варе, как надо вести себя с отцом, говорила про человеческую гордость, приводила примеры и всегда заканчивала словами:

– Мы с тобой не будем унижаться! Мы справимся, правда, доча?

Они справлялись, но жилось им бедно, очень бедно, от зарплаты до зарплаты, экономя на всем, на чем только можно. В этом Рита Васильевна преуспела, проявляя изобретательность. Варя, скажем, не помнила, чтоб мама когда-нибудь покупала одежду в магазине, в смысле, новую, они обе одевались только в секонд-хенде. И в коммерческий продуктовый у дома Варю никогда не посылали, даже за хлебом, потому что в киоске на рынке он стоил дешевле. По воскресеньям мама варила суп из куриных голов. Из кастрюли на плите на Варю смотрели мертвые глаза куриц, торчали их страшные полураскрытые клювы. Варя терпеть не могла этот суп и, когда мама не видела, выливала его в унитаз. Больше всего она любила бананы, которыми ее угощала тетя Света. Мама их редко покупала, потому что дорого. А еще Рита Васильевна стирала полиэтиленовые пакеты, вместо зубной пасты у них был порошок, а вместо шампуня – детское мыло.

– Ты моешь голову мылом? – удивилась как-то Настя.

– У меня от шампуня аллергия, – покраснев, соврала Варя.

Аллергия у нее была, но не на шампунь, а на мед и орехи. Но вранье ее все равно никого не убедило. Поношенное пальто с надвязанными рукавами, штопаные рейтузы, сапоги-дутыши на вырост – в классе Варя одевалась хуже всех и была постоянным объектом для насмешек. «Скелетина», «Смерть с косой!». Может, поэтому она и училась неважно. Замкнутая, застенчивая, она очень стеснялась своей бедности. И, когда ее перевели в училище, была даже рада, что после занятий совсем не остается времени ни на кино, ни на аттракционы в парке, ни на «Макдоналдс» – все это стоило денег. А в хореографическом все стало просто: «Мне надо заниматься». И никаких лишних вопросов. В училище в классе у станка, или, проще говоря, у палки, все девочки выглядели одинаково – белые маечки, юбочки, носочки, у кого новые, а у кого штопаные – не поймешь. В сущности, балет стал для Вари Ливневой настоящим спасением от бедности, от стыда за эту бедность. И хотя по русскому, математике и другим общеобразовательным предметам она по-прежнему не блистала (учителя говорили, плохая память), но зато на занятиях «по специальности» ее всегда хвалили:

– Ты – молодец, трудолюбивая, упорная девочка, – говорила ей Дина Сергеевна. – Если будешь и дальше так работать, то сможешь многого достичь! – больше она никого так не хвалила.

А однажды Варя услышала, как Дина беседовала с другими педагогами:

– У меня одна Ливнева за всех отдувается. Отличная девка, целеустремленная, у нее и гибкость, и выворотность, и шаг роскошный. Даже боюсь сглазить, вдруг задурит, работать перестанет…

Да, заниматься в самом деле приходилось очень много. От напряжения и усталости доходило до слез, до истерик. Даже мальчишки плакали. А некоторые не выдерживали, уходили. Но только не Варя с ее каким-то невероятным упорством. Как зашоренная лошадка, не отвлекаясь ни на что, она видела перед собой только главную дорогу, которая вела ее на сцену. Ибо на сцене с ней происходило волшебство. Это она сразу почувствовала, с самого первого своего выступления на открытом показе в учебном театре.

– Понкьелли. Вариация с колокольчиками. Солистка Варвара Ливнева, 11 лет. Педагог-репетитор Д. С. Дунаева, – объявил конферансье.

Заиграла музыка, и Варвара, выйдя на сцену и забыв обо всем на свете, кроме танца, совершенно в нем растворилась. В те короткие четыре минуты выступления ей показалось, будто ее тело уже ей не принадлежит. Оно сделалось каким-то невесомым и двигалось само по себе, подчиняясь лишь музыке. Та-та-та-ра, дзинь, дзинь, дзинь, та-та-тара, дзинь, дзинь, дзинь… А внутри у нее словно бы зажглась электрическая лампочка, которая так ярко светила, что свет этот увидели все сидящие в зале.

Но стоило Варе сойти со сцены, как свет исчезал, и она делалась прежней. Робкая, замкнутая, рано повзрослевшая девочка никому не доверяла, дружить не умела, вместо подруг у нее была мама, которая объясняла, что надеяться надо только на свои силы.

– Главное в жизни – это труд! – повторяла ей Рита Васильевна.