Роковой сон Спящей красавицы

– Ваня, чего ты, в самом деле. Сам знаешь, какой у нашей Арины характер… – убеждала она супруга. – Лева – хороший мальчик, перспективный, сам всего добился, безо всякой протекции, бог с ним, что из провинции, со временем пообтешется.

Все это было правдой. Левка приехал в Москву из маленького городка с хозяйственным названием Губкин. Когда его спрашивали, он так обычно и отвечал: «Да-да, там прямо на вокзале продают губки!» Семья у Левы была простая, бедная. Отец работал путевым обходчиком и рано умер, воспитывала его мать, добрая, тихая и попивающая. Раз в месяц он переводил ей деньги, но ездил к ней редко и прошлое вспоминать не любил.

– Знала бы ты, из чего я вырвался! – сказал он как-то Арине, но без подробностей.

Они познакомились в университете, в столовке главного здания, хотя тогда Михеев уже редко туда захаживал. Он был на пять лет старше Арины, учился в заочной аспирантуре, подал документы на адвокатскую лицензию и вовсю работал. Скромная, казалось бы, должность помощника адвоката по уголовным делам позволяла Леве жить на широкую ногу. Он снимал однокомнатную квартиру на Ленинском проспекте, раскатывал по Москве на такси, так как машину он не водил, и питался в ресторанах. Там же он проводил многочасовые переговоры с «нужными» людьми, круг этих людей был очень широк – от депутатов до криминальных авторитетов:

– Все дело в том, кого защищаешь! – объяснял он.

Клиентов подгонял адвокат, Левка же при нем выполнял всю черновую работу. В уголовном праве, по его собственным словам, он тоже неплохо поднаторел. Красный диплом юрфака, цепкий изворотливый ум, прекрасная память, интуиция и нюх на всякого рода неприятности – за это помощнику адвоката и платили щедро, и наливали регулярно.

В сущности, любовная лодка Арины и Левы треснула именно из-за выпивки. Брак продлился ровно год. Когда все закончилось, Арина говорила, что, мол, жили они недолго и несчастливо.

Ну а пока, на этапе сватовства, все шло замечательно. Михеев задаривал Арину цветами, духами, конфетами, вежливо молчал в доме ее родителей, трогательно краснел, приглашая ее к себе на Ленинский, и так заикался, когда делал ей предложение, что не принять его было просто невозможно.

Арина сказала «да», а месяцев через шесть, в продолжение которых Левка практически ни разу не встретился ей трезвым, спохватилась…

Будь она врачом-наркологом или дочерью запойного пьяницы, бегающего за семейством с топором, она бы, возможно, раньше заметила эту трагическую особенность молодого мужа. Но она была студенткой, писала реферат по истории русских усадебных театров XVIII века и не заметила.

И потом, когда тебе двадцать, то на некоторые пустяки просто не обращаешь внимания. Новая взрослая самостоятельная жизнь представляется прекрасной, непостижимо долгой, насыщенной событиями, неожиданными встречами… Учеба, театральные премьеры, выставки, кафе, друзья, бесконечные гости в съемной, отдельной от родителей квартире.

К тому же пьяненький, остроумный Михеев нравился всем, поначалу он нравился и самой Арине.

Приходя домой навеселе, он объяснял, что работа у него нервная, суды, апелляции, кассации.

– Для снятия стресса можно себе позволить! – домой он приволакивал полные коробки с шампанским, вином, виски, закусками и с удовольствием угощал всех гостей и соседей. – Люблю, когда всего много!

Сначала Левка пил только в компании, но потом стал справляться и в одиночку.

– Будешь? – спрашивал он Арину, нетвердой рукой смешивая себе какой-нибудь коктейль, типа убойного «Северного сияния».

– Не буду и тебе не советую! – отвечала она.

– А мне, знаешь, плевать на твои советы! – алкоголь превращал Левку в настоящего хама.

И вообще, спьяну из него начинала лезть такая отчаянная дрянь, такая разухабистая дичь, такая губкинская лексика, что Арина вызывала такси и уезжала к родителям, чтобы только ничего этого не слышать.

На следующий день Левка являлся просить прощения.

«Господи, как же у него сил на все хватало! И на работу, и на бухло, и на эти домашние спектакли…» Он приезжал с цветами, прикладывался к ручке, вставал на одно колено, рассыпался в извинениях. Бывало, даже деньги Арине совал. Удивительная все-таки логика: нахамил – заплатил – и живем дальше.

Когда обмывали Левкину адвокатскую лицензию, виновник торжества на радостях вылез в окно и, горланя какие-то статьи из кодекса этики адвоката, простоял полчаса на подоконнике с внешней стороны. Понятно, третий этаж – не двадцатый. И все же те полчаса Арина запомнила надолго.

А еще она запомнила, как Михеев от избытка чувств едва не утопил ее в ванне, как она билась в его неуклюжих пьяных объятиях, кричала, наглоталась воды и мыльной пены. Левка же, слыша ее крики, расценил все происходящее как веселую шутку.

Идти к наркологу Михеев отказался наотрез, более того, страшно возмутился, когда Арина завела об этом разговор: